За буйки (сборник)

Теперь я возвращался домой из магазина: это был повторный поход (выяснилось, что в доме нет перца). Можно было, конечно, не ходить, обойтись без перца. Перец – это мелочь. Но мне показалось это важной мелочью. «В конце концов, все состоит из мелочей», – убеждал в чем-то я сам себя.

Возможно, мне просто не сиделось дома. Вот я и вспомнил о перце, который тут же превратился в самое неотложное в мире дело.

Возможно, поэтому я брел домой и время от времени юрко оглядывался, как человек, которого терзает какое-то сомнительное намерение. Который бежит от запаха медведя. И при этом не торопится.

Полная луна нависла немым вопросом. Она вопрошала недвусмысленно и веско.

Только вот о чем?

Дома меня приятно удивил готовый к приему гостей стол. Я сервировал все так быстро, что только теперь оценил аккуратность и продуманность сервировки. Оказалось, что стол накрыт на три персоны. В центре стола – большой букет желтоватых роз. Почему на три?

Стоило мне внятно задать этот вопрос самому себе, как я начинал нервничать. Оказалось, что накрыть стол на три персоны гораздо проще, нежели объяснить себе, зачем ты это сделал.

В этот момент раздался звонок в дверь.

Я, опять же, не раздумывая (что я отменно научился делать в последнее время, так это не давать себе времени на раздумья), двинулся к двери, дважды обойдя стол, чтобы удлинить время – чтобы гости не подумали, что я очень кого-то жду.

Открыв дверь, я обрадовался и огорчился до умопомрачения. Это был не сын; это была Маша (от ее имени веяло теплотой и уютом; стоило произнести «Маша!» – и сразу становилось теплее, я проверял).

Вот уверен: если бы это был сын, я бы точно так же обрадовался и огорчился до умопомрачения.

Она вручила мне букет по осеннему бодрых хризантем, которые так нравились мне, и, оценив мою кисло-сладкую мину, пытавшуюся выглядеть свежей сдобой, спросила, оглядывая стол:

– Ты ожидаешь, что Дима забежит? Значит, он так и не позвонил тебе?

Все мы думаем, что нас не раскусить, тогда как на самом деле представляем собой открытую книгу. Особенно во дни ужасных потрясений. Человек, который терпит в жизни катастрофу, уподобляется затрепанной открытой книге. Счастливого человека разгадать куда сложнее: ему легче прикинуться несчастным, чем несчастному – счастливым.

– Пожелай мне что-нибудь, – попросил я.

– Я желаю тебе любви, – сказала Маша уверенно.

В ее положении это было непросто: ее слова относились не ко мне, а к нам. По крайней мере, у меня были основания так думать. Но она справилась легко.

Эти слова принесли мне запах дикого зверя, который смешался с терпким ароматом хризантем. Вот она, лесная сила и тайна.

– И тогда весь свет заиграет новыми красками? – уточнил я.

– Тогда ты обретешь счастье и гармонию.

– Ключевое слово для этих райских врат – любовь?

– Без нее все слова становятся пустыми.

– Вина хочешь? – спросил я без всякого перехода. Наверное, для того, чтобы лишить себя секунд на размышление. – Твое любимое: грузинское полусладкое.

– Хочу. Давай поговорим. Я целый день ждала этого часа! Чем ты занимался?

– Не знаю… Мне был сон…

Я неловко замялся, представляя, какие долгие разъяснения понадобятся, если она, как всякий нормальный человек, удивится и спросит про сон. А врать не хотелось, не хотелось говорить, что не было никакого сна.

Но она сказала, внимательно посмотрев на меня (при этом не поедала меня расширенными темными зрачками, проявляя грубое любопытство, а поглаживала светло-серыми глазами, успокаивая):

– Сон – это серьезно. У меня тоже так бывает. А что мы будем есть?

– Салат. Холодный цыпленок. Шпроты. Еще есть фрукты и орехи. Чай с пирожными.

– Это не ужин; это пир горой. Понимаю, что я напросилась, но я нисколько об этом не жалею. Как говорится, и я там была… Кто подарил тебе такие розы?

Именно такие цветы обожала Маша. Бутоны свежие, не крупные, с чуть заметной зеленцой по краям лепестков. В них есть что-то от Машиной сути: беззащитные, но с бронебойными шипами.

– Это мой подарок тебе. В честь моего дня рождения.

– Спасибо. Ты очень внимателен. Тебе звонил Жан Петрович?

– ЖэПэ? Звонил. Представляешь, пожелал мне душевной гармонии. Ну, не змей? Дескать, нет у тебя душевной гармонии, нет, и этого не скроешь.

– Почему сразу ЖэПэ? Ты не прав. Он позвонил тебе, вот что главное; мог бы не позвонить – но ведь он же позвонил! И он не обижал тебя, а пожелал добра. Сделал тебе приятное. А то, что на мозольку тебе наступил… Так ведь ты сейчас весь в мозолях. И не ищи в моих словах подвоха. И не в чьих словах не ищи другого дна.

Я недавно развелся. Сын отвернулся от меня. Отец надулся. Жена объявила меня выродком, исчадием ада и бессовестным лгуном.

Только сейчас, вечером в день моего рождения, я понял, наконец, почему я развелся. Я не люблю собирать грибы. Я не люблю врать. Я не ценю покой и волю. Мне скучно и неинтересно жить без любви.

И, наконец, понял самое главное: 1) любовь есть и 2) я давно уже люблю Машу. Как я ошибся, как я счастлив, да, да. Я ценю покой и волю, если они не заменяют, а дополняют любовь.

Вот почему я развелся. Чтобы обрести гармонию.