За час до казни

Все освобожденные, и прежде всего женщины, стремились высказать бойцам свою признательность, рассказать о невыносимых условиях, в которых их содержали, поведать об испытаниях. Однако майора в этот момент больше интересовало их физическое состояние. Ему было необходимо понять, смогут ли эти люди, уставшие после долгого перехода по горам, совершить новое, еще более тяжелое путешествие.

Побеседовав с пленниками, Переверзев решил, что полностью рассчитывать он может только на Рогова. Этот сухопарый, жилистый человек, хотя и шел в чужой обуви (что, как известно, не очень удобно), двигался на удивление легко и почти не отставал от бойцов отряда. Хорошим ходоком оказалась, к удивлению майора, и Люба. Хотя женщине было уже под сорок, она шла быстро, на трудности не жаловалась.

Поначалу Переверзев посчитал самой слабой в группе Настю. Но хотя эта молодая (как выяснилось, ей еще и тридцати не было) женщина не была заядлой путешественницей, хотя она то и дело спотыкалась и падала, но всякий раз быстро вскакивала и устремлялась за остальными. Когда Переверзев похвалил ее за такую целеустремленность, Настя ответила:

– Это, товарищ майор, вовсе не сила воли и не целеустремленность, а простой инстинкт. Знаете, как рыба рвется назад к воде, так я рвусь к своим. Только там я могу жить. Если нас настигнут… Если появится опасность снова попасть в руки бандитов… Скажите, у вас лишний пистолет есть? Дайте мне его. Я буду знать, что мне делать в крайнем случае.

Пистолет решительной Насте Мельниковой майор не дал, но понял, что может рассчитывать на ее целеустремленность и силу воли.

Самым слабым звеном оказался терапевт Соломин, тезка Переверзева. Человек он был рыхлый, физически слабый. А самое печальное было в том, что он не мог себя заставить преодолевать боль и усталость. Майор подумал, что с этим человеком у него могут быть проблемы.

Они уже достаточно удалились от кишлака; его крыши вот-вот должны были скрыться за очередным изгибом тропы. Дойдя до поворота, Переверзев в последний раз оглянулся на место проведения операции. И… заметил нечто неожиданное.

Теперь кишлак не был серым скоплением крыш и стен. Там горели огни, сразу несколько огней. Электричества в кишлаке Тхал, конечно, не было, и майор видел, скорее всего, огни керосиновых ламп и фонарей. Это могло означать только одно: боевики обнаружили своих убитых и пропажу пленных. Бросятся ли они в погоню за непрошеными гостями? Переверзев не сомневался, что именно так они и поступят.

Спецназовцы прошли довольно много. Теперь им предстояло подняться от реки, чтобы не пропустить скалу, где остался Терехин. Майор дал команду, и группа начала подъем. Темп сразу снизился: медики не были готовы быстро идти вверх.

Они поднялись на достаточную высоту (по крайней мере, так показалось Переверзеву) и снова двинулись вдоль склона. Майор напряженно вглядывался в темноту. Где же огонь фонаря? Если Терехин его не зажжет… Если он уснет или почувствует себя совсем плохо… Они могут пройти мимо скалы и упустить драгоценное время.

И тут Куликов воскликнул:

– Товарищ майор, вон он, огонь!

Он показывал вверх – значительно выше того уровня, на котором они находились. Группа повернула и, спустя несколько минут, бойцам открылись очертания знакомой скалы, они увидели свои вещмешки и Терехина, сидевшего на камне.

– Ну как? – нетерпеливо спросил он. – Как прошло? Пленных освободили? Потерь нет?

– Пленных освободили, потерь нет, – ответил Переверзев. – А как ты? Как себя чувствуешь?

– А что мне себя особенно чувствовать? – ответил боец. – Сижу на камешке, воздухом дышу, отдыхаю. У меня все нормально.

Хирург Рогов, стоявший рядом и слушавший их разговор, спросил майора:

– Как я понял, у вашего бойца неладно со здоровьем? Что именно случилось?

– Случилось то, что нам пришлось вступить в бой, и Эльдар был ранен, – отвечал майор. – Насколько тяжелое ранение, мы не знаем. Есть входное отверстие, куда вошла пуля, а выходного нет. Значит, пуля внутри. Иногда у него сильно повышается температура, он не может идти. А иногда, после хорошего отдыха, он чувствует себя нормально.

– Антибиотики, жаропонижающие лекарства давали?

– Конечно.

– А почему вы уверены, что ваш боец ранен именно пулей?

– Ну, нам так показалось… – не очень уверенно ответил Переверзев.

– Надо его срочно осмотреть, – твердо заявил врач. – Резкое повышение температуры может означать начало воспалительного процесса. Хорошо бы, конечно, сделать рентген. Но раз это невозможно, то надо хотя бы сделать внешний осмотр.

Переверзев на секунду задумался, потом сказал:

– Хорошо, у вас есть семь минут. Осмотрите раненого.

Терехин снял куртку, рубашку. Под ней обнаружились старые, пропитанные кровью бинты – следы последней перевязки, которую делали два дня назад.

– Раненого надо перевязывать каждый день, – заметил хирург. – Почему вы этого не делали?

– Времени не хватало, – ответил Переверзев.

Заметив, что врач собирается выкинуть старые бинты, он сказал:

– Нет, погодите. Здесь ничего не бросайте, все отдайте мне.