За час до казни

Карта не подвела: ручей оказался на месте. Переверзев приказал бойцам набрать воду во все емкости, которые имелись. Они отошли еще полкилометра, укрылись за группой скал, и организовали обед. Конечно, это была потеря времени, но надо было дать людям отдохнуть и подкрепиться.

Лебедев и Разуваев быстро разожгли горелку, поставили варить концентраты. Ляйнер отправился в дозор. Остальные без сил повалились на камни. Но не все. Едва майор развернул карту, чтобы наметить дальнейший путь, как к нему подошел Рогов.

– Сколько мы будем отдыхать? – спросил хирург.

– Полчаса, – ответил Переверзев.

– Маловато! Дайте мне еще пятнадцать минут.

– Для чего?

– Для операции. Я извлеку осколок из вашего Эльдара.

– За сорок пять минут?

– Да, мне хватит. Только кипяток будет нужен. Так что скажите солдатам, чтобы поставили еще воды.

Переверзев взглянул в глаза хирурга. Нет, этот человек не привык бросать слова на ветер!

– Хорошо, – сказал он. – Помощь вам нужна?

– Ваших бойцов – нет. Люба и Настя помогут. Только воду, вскипятить инструменты.

Переверзев скомандовал Разуваеву, чтобы он приготовил еще один котелок кипятка. Рогов между тем уже уложил Терехина, достал комплект нужных инструментов – как выяснилось, он прихватил их с собой во время бегства. Люба колдовала над раненым – готовила операционное поле, вкалывала обезболивающее.

Переверзев не собирался наблюдать за ходом операции – понятно было, что такого врача, как Рогов, не нужно контролировать. Он вновь уселся с картой. У майора было много вопросов к этому куску бумаги – самому ценному документу, который сейчас имелся в его распоряжении.

Переверзев успел просмотреть дорогу к Хосту до середины, когда до его слуха, почти одновременно, донеслись два звука. Сначала он услышал сдавленный стон Терехина. Он означал, что операция началась. А затем снизу, от оставшейся позади горной теснины, донесся гулкий звук взрыва.

Тараканов, ставивший мины, тоже услышал этот звук. Он поднял голову и удовлетворенно произнес:

– Ага, сработало! Наступил кто-то на нашу игрушку.

А Переверзев подумал: «Это задержит их по крайней мере на час. Мало, очень мало!» Он повернулся к Тараканову, спросил:

– Сколько мин еще осталось?

– Ровно половина запаса, двенадцать штук, – отвечал рядовой.

– Хорошо, – сказал майор. – Далеко не убирай, пригодятся.

Он свернул карту, упаковал вещмешок, после чего подошел к «операционной». Рогов уже зашивал рану.

– Ну как? – спросил у него майор.

– Вон она, добыча, – ответил хирург, кивнув на кусок бинта, на котором лежал крохотный осколок. – Вовремя мы его достали – там уже воспаление началось. Я ввел двойную дозу антибиотиков, так что, надеюсь, осложнений не будет. Но идти он сейчас не может ни в коем случае.

– Ясно, – кивнул майор.

И, повернувшись, скомандовал:

– Мусагалиев, Лебедев, Ляйнер, Куликов! Приготовьте носилки: понесете Эльдара. Свои мешки отдайте Галимову, Разуваеву, Тараканову. Один я возьму.

После этого обратился к врачам:

– Мы продолжаем движение. Надеюсь, что вы отдохнули и сможете идти в темпе группы. Подбадривать вас будет некому: видите, какая ситуация. За нами следом идут бандиты. Мы постараемся их задержать, но не знаю, насколько это удастся. Соберитесь с силами, идите через «не могу». К ночи мы должны выйти к границе Афганистана. Тогда послезавтра будем в Хосте. Вперед!

Глава 16

То ли отдых помог, то ли внушение майора подействовало, но первый час никто не отставал. Они поднимались, спускались, карабкались по осыпям – и все это проделывали, словно единый, цельный организм. Можно было подумать, что медики прошли такую же подготовку, как и бойцы спецназа.

Была и еще одна хорошая новость. К исходу часа Терехин, до того находившийся в забытьи, вдруг открыл глаза. Покрутил головой, оценил обстановку и возмущенно заявил:

– А чего это меня несут, словно барышню? Я сам идти могу!

– Ты у нас не барышня, ты у нас на санаторно-курортном лечении, – отозвался на это Куликов. – Лежи давай!

– Нет, я правда себя нормально чувствую! – настаивал Терехин. – Где майор? Пусть скажет!

Переверзев, шедший впереди, услышал этот диалог, приблизился к носилкам.

– Это хорошо, что ты очнулся, – сказал он. – Скоро сделаем привал, Алексей Иванович тебя осмотрит, даст свое заключение. Если скажет, что можешь идти – пойдешь.

– Что, правда пойдет? А жаль! – отозвался неугомонный Куликов. – А то такая хорошая силовая тренировка получается! Еще пару таких ходок, и я сделаюсь, как боец сумо!

– Уж, скорее, как шерп из Гималаев, – подал голос Ляйнер.

На привале Рогов осмотрел раненого. Сказал, что заживление идет хорошо, температура в норме. На желание Терехина идти самостоятельно с сомнением пожевал губами:

– Через час после операции… Мне не приходилось читать о таких случаях. Все же это не аппендицит…

– Но и у нас не больничная палата, – заметил Переверзев. – Бойцы устали. Если бы раненый мог идти сам, это было бы большое облегчение.

– Хорошо, пусть идет, – согласился хирург. – Но при первых же признаках ухудшения самочувствия он должен об этом сказать.

– Да, я скажу, – обещал Терехин.