За черным окном – море тюльпанов

– Вся судейская комиссия в сборе, – добавил я. – Прошу всего лишь организовать отдельный забег моих детей. На это на все у вас уйдет не более часа.

– А что, мужики, – поразмыслив, сказал Анатолий Викторович. – Может, уважим просьбу нашего молодого коллеги?

– Как скажете, – хмуро отозвались мужики и авоську с бутылками водки прибрали в шкаф. Видать, они уже собирались отметить соревнование, а я помешал…

Через 15 минут мои дети с равными интервалами стартовали на дистанции в пять километров, а еще через минут сорок все финишировали.

– Смотри-ка, – сказал Федотов, – двое, Гринберг и Гредина, выполнили норматив третьего разряда, а Кустова – норматив второго разряда.

– Впишите результаты в протокол, – попросил я.

– Обязательно. И грамоты дадим.

«Личники» действительно получили свои грамоты, а наша команда была награждена грамотой за волю к победе.

Обратно, после сытного обеда в городском кафе, ошарашенные неожиданными успехами, мы летели как на крыльях и глубокой ночью, веселые и бодрые, подъезжали к родному поселку, когда вдруг заглох двигатель нашего «газона» и мы остановились в ста метрах от давно заброшенной деревни Сосновка. Из кабины вылез грузный Александр Георгиевич и, подняв капот, залез в потроха мотора.

– Трамлёр полетел, – констатировал он.

– Что будем делать?

– Выход один – нужно слить воду с радиатора и идти пешком. Тут до Брусничного километра два.

Но… Как известно, неприятность не приходит одна. Лида Гредина, выпрыгивая из кузова «газона», неудачно сгруппировалась и повредила ногу: вероятно, растянула связки в стопе.

Я снял с себя шарф, жестко обмотал травмированную ногу девочки, к другой ноге приставил лыжу, обнял ее за худенькую талию и так вприпрыжку мы поскакали домой. Но не успели сделать и десяти шагов, как к нам подошли два добрых молодца и предложили:

– Павел Васильевич, можно дальше мы ее потащим…

Это были Саша Гринберг и Петя Хромовских…

Я подивился, но подумал: в мире детей не должно быть вечной вражды, а общие заботы могут мирить даже бывших недругов.

Еще через полчаса все благополучно добрались до своих домов.

* * *

Как-то поздним субботним вечером захотелось чаю, и я отправился в кубовую. В такие вечера пьется много. Налил из большого титана кипятку в свой пятилитровый чайник, и тут открыла дверь хозяйка Анна Андреевна и спрашивает:

– А вы, молодой человек, что в такой скучный вечер дома сидите?

– Да, так, – говорю, – книжка интересная попалась. Сижу, читаю.

– Книжка? – переспросила Анна Андреевна. – Хорошо бы девушка интересная попалась.

– Да вот чего-то не попадается.

– И не попадется. За интересной девушкой, поди, ухаживать надо?

Бабуля, пожалуй, права, подумал я. Если сиднем сидеть, то так бобылем и просидишь. Со своими книжками.

Подумал я, подумал и понял, что мне сильно не хватает общения с милой, хорошей девушкой. Да и по ночам все больше томилось тело мое, не давая покоя. Пора, пора было и задружиться, и полюбить. Природа требовала свое, да и сердцу хотелось перед кем-то открыться. С кем-то поделиться. И чтоб радость была общая, одна на двоих.

Мне казалось, что бегать за тридевять земель не надо. И искать никого не надо. Есть же прекрасная и милая девушка, которой я, кажется, правлюсь. Живет недалеко…

И решил я немедленно форсировать свои отношения с Антой.

На следующее утро, на редкость солнечное и не сильно морозное, надел лыжи и покатил к дому, где жили девушки. Постучал в заледенелое окно. Показались чьи-то глаза и нос.

– Деда Мороза принимаете? – закричал я.

– Да, да.

Вошел в сени, потом в избу, впустив в комнату столб снежного воздуха. Девчата, Нина и Анта, чаевничали:

– Какой ты весь белый! Садись с нами.

– С удовольствием… Но я по делу. Приглашаю вас на лыжную прогулку.

– Неужели? – повела своими раскосыми глазками насмешливая толстушка Нина. – Неужто наш Павел Васильевич перестал бояться мороза?

– А вот и перестал.

– Ого! Не иначе как в нашем лесу что-то сдохло?

– Нет. Просто надоело в берлоге лежать и лапу сосать, пришло время просыпаться. Иначе всех хороших девушек разберут.

По ходу чаепития выяснилось, что Нина занята каким-то срочным делом и на лыжах не пойдет. А Анта, как юная пионерка, была всегда готова.

Мы вышли и прямо с порога встали на лыжи.

Не знаю, какое впечатление производил я, одетый в повседневные брюки, старый, еще отцовский, свитер, кожушок-душегрейку. А Анта была великолепна. До этого я не видел ее в спортивном наряде. Синие, в обтяжку, шерстяные брюки и ручной вязки теплая кофта живописно облегали ее гибкую фигуру, длинная коса была спрятана в светлой шапочке с помпоном – все в ней было не по-деревенски элегантно, а озорная, белозубая улыбка и блеск фиалковых глаз притягивали радостным сиянием, как магнитом.

Мы долго ходили по лесным тропам. Анта показала мне свое заветное место – лесное болото, конечно замерзшее, где по осени было много клюквы.

Она носилась по холмам и распадкам, как олениха. Настоящая спортсменка! Вот кому надо было вести лыжную подготовку в школе. Когда мы с ней сели отдохнуть на бревно упавшей сосны, я так и сказал: