За чертой

Позиции Пластуна протянулись за городскими дачами, в старых садах. По узким ходам доходим до передового окопа. Мирные люди давно покинули дачи, в которых почти не осталось целых строений, и только один полусумасшедший старик пас здесь своих коз. Временами козы выходили к ополченским окопам и тогда с разных сторон слышались голоса:

– Дед, забирай коз и сваливай на…

– Козочки исты хотят… – оправдывается старик.

– Какие козочки?!. Сейчас укры с миномётов накроют, и будем по веткам собирать и тебя и козочек… Сваливай в Луганск.

– А козочки?..

– Вот же достал он своими козочками!.. – говорит Кубане́ц. – Пластун, а ты заметил: как он со своими козочками пройдёт, так нас тут же и накрывают…

Пластун смотрит в бинокль, молчит.

– Главное, его ни разу не накрыли…

– Ну, они ж там тоже… не все… Видят, старик – жалеют…

– Ага, эти пожалеют… По городу смалят, и похрен им – старики, дети… Вот чувствует моё сердце: неспроста этот дедуля тут околачивается – наводчик… Может посчитать ему козочек из «Печенега»?..

– Ну да, главное, целить недалеко… – не отрываясь от бинокля, говорит Пластун. – Гоните его… Нет, я сам переговорю с ним…

– САУ из бункера вышла… – говорит он.

Я пытаюсь увидеть САУ, но солнце слепит мне глаза.

– Где САУ?.. – спрашиваю я.

– Сейчас долбанёт – увидишь… – обещает Пластун.

Когда-то, ещё в мае, Пластун шёл в ополчение через меня, поэтому мы знакомы и общаемся запросто.

– А может, и не успеешь увидеть… – смеётся Жека.

САУ начала спешно бить. С гулом снаряды проходят высоко над нами.

– По городу долбят, твари… – скрипит зубами Пластун. – Сейчас отстреляет и в бункер. Под бетон…

– Ёж, Ёж… – вызывает по рации.

– Да я вижу… – отвечает Ёж.

– Ты ближе всех к ней… Достанешь?..

– Попробую…

– Давай «Клюквочку»…

Первый выстрел из РПГ проходит мимо.

– Ёж, на «полдевятого»… – глядя в бинокль, координирует Пластун. – Ёж, я сказал на «полдевятого»! Ты циферблат когда-нибудь видел или время только по мобиле смотришь?!. Опа! Молодец, Ёж!

– Есть! Есть!.. – радостные вскрики в разных концах окопов.

– Теперь сваливай! – кричит Пластун. – Тебя засекли, сейчас ответка придёт…

– Уж, накинь из АГСа, а то Ёж не успеет уйти…

От САУ тонкой струйкой поднимался дымок.

– Как красиво горит! – довольно подмигнул мне Пластун. – Это уже третья за неделю… У них тут всё отработано: вылезет, за минуту полсотни отстреляет и снова уползает под бетон. С миномётами хуже. Они их вообще не выставляют, стоят где-то за блоками. Пристреляли – по три раза в день траншеи меняем…

– А вам ответить нечем?

– Есть. Восемьдесят вторые. Мин мало…

От Аэропорта, словно подтверждая слова Пластуна, резко захлопали миномёты. В километре от нас прогремели разрывы.

– Ежа накрывают. А его уже нет там… – комментирует Кубане́ц.

– Батя, ты пить привёз? – не оборачиваясь, спрашивает Жеку Пластун.

– Привёз… пять упаковок «Буратино». Больше не влезло…

– Опять «Буратино»?!. – борясь с рвотным рефлексом, морщится Пластун. – Если останусь жив – до конца дней в рот не возьму эту гадость!.. Батя, ты что, не мог обычной воды привезти?..

– Где я тебе возьму обычную воду? В городе ни воды, ни света… – отвечал Жека.

– Ты ж мотаешься по всей области, что, нельзя в каком-нибудь селе колодезной воды набрать?

– Так не в чего…

– «Буратино» вылей – воды набери…

– Наберу… – обещает Жека.

Солнце стояло в зените, усиливалась жара, и над землёй пополз тяжёлый трупный смрад.

– Это так пахнет «укропчик»… – говорит мне Пластун. – Мы их на этом поле наваляли без счёту…

– Радоваться нечему… – неожиданно говорит Кубане́ц. – Нацики пацанов понабрали из Сватово, Новопскова, Старобельска… и кидают их на убой. Я, как только всё начиналось, звонил куме в Беловодск: «Хорони крестника, а то загребут…» А она: «Тебе хорошо советовать – ты в Луганске схоронился, а мого Вовку за дезертирство посадят… Пусть уж лучше отслужит как-нибудь… Нам пообещали, что на войну не пошлют…» Вот и пахнет… Сколько там таких вовок лежит?.. Недавно опять позвонил куме, узнать, как там и что… А она: «Это ты, гад, Вовку убил!..» – и бросила трубку.

Долго молчали. Кто-то закуривал, кто-то набивал патронами магазин; Пластун по-прежнему смотрел в свой бинокль.

– А по-твоему, когда вовок на нас напрут, нам нужно бросить автоматы и лететь кто куда?.. – не оборачиваясь, произнёс он.

Кубане́ц не ответил.

– Недавно, – обернувшись ко мне, говорит Пластун, – вышли на их волну: «Похороните своих, мы стрелять не будем». А те: «Вам воняет – вы и хороните!» Ну, люди это?!. Мы было сунулись хоронить, так они нас со всех стволов накрыли, еле ушли. Двое трёхсотых…

– Да, Хохла и Саню Крота покоцали – до сих пор в госпитале… – подтвердил кто-то.

На обратном пути Жека поехал на рынок.

– Купим Пластуну воды… Если она там есть… – говорил он.

От рынка остались лишь обгорелые руины, но люди всё же толпятся небольшими кучками.

– Вода есть? – спросил Жека.

– Сами за водой… Была – разобрали… – за всех ответил какой-то старик.

– Чего ж тогда стоите?

– Может, ещё завезут…

Несколько минут постояли, послушали чужие разговоры. Какая-то бойкая тётка делится обнадёживающими новостями: