За далекой чертой

Последнее время присутствие Мэри необъяснимым образом смущало юношу. Их беззаботная, уютная дружба сменилась тягучей тоской, которой он и сам не понимал. Его тянуло к Мэри со страшной силой, но когда он оказывался рядом, все слова вылетали из головы, шею и лицо обдавало жаром, ноги заплетались, а тарелка с едой летела на пол. Гарри ничего не мог с этим поделать.

– Что ты там варишь? – спросил он, подойдя поближе к плите.

Девочка улыбнулась еще шире.

– Вот здесь – жимолость для пирогов. А вон в той кастрюле – картошка. Сделаю пюре с маслом и сливками.

– Умираю с голоду! – признался Гарри и, привстав на цыпочки, залюбовался темно-бордовым ягодным варевом, приправленным сахаром и какими-то незнакомыми специями.

– Не трогай! – предупредила Мэри и замахнулась на него ложкой. – Горячее же. Язык обожжешь.

Гарри опустился на полную стопу и спрятал руки в карманы.

– Я завтра уезжаю.

Ее улыбка померкла, а взгляд скользнул на ягоды. Мэри принялась медленно их помешивать.

– Знаю. Зайдешь попрощаться перед отъездом?

– Обязательно. Если получится. – Он неловко переступил с ноги на ногу. – Очень хотелось бы.

– Ну вот и хорошо. – Мэри одарила его улыбкой, от которой внутри разлилось тепло, а сердце застучало быстро-быстро.

– Когда мы тут всё как следует подготовим, персонал отвлечется на инспекторов. Все будут заняты. Вот я и приду к тебе в корпус.

– Договорились, – ответила Мэри.

Гарри нашел разделочный нож и вышел, чтобы нарезать свинью. Деликатес поставили на буфетный стол неподалеку от входа. Тушка лежала на длинной серебристой тарелке, и ее соблазнительный аромат манил всех детей в комнате. Целый месяц Гарри работал в свинарнике и каждое утро спозаранку кормил животных. Он легко различал их на глаз, но понимал при этом, что каждая сослужит свою службу. За время стажировки Гарри успел разобраться во всех хитростях деревенской жизни. Никто не учил его растить свиней, тут приходилось разбираться самому – как и почти во всех прочих обязанностях. Старший показывал азы, а потом уже приходилось справляться своими силами.

Свинарником, как и доильней, заведовал Бронсон. Гарри почти сразу узнал, что он славится изобретательностью по части прикарманивания деньжат – иными словами, втайне от Форреста продает на сторону свиней, телят, сено и зерно. С любым из мальчишек, кто рассказывал об увиденном, Бронсон на следующий день разбирался очень и очень жестко. Второй раз никто уже не смел раскрыть рта. Гарри тоже помалкивал. Он просто делал свою работу, но внутри у него полыхал гнев, когда он видел, как маленькие ребятишки бегают по деревне босиком, как у них торчат ключицы, как они дрожат от холода, потому что нет денег на мясо, хлеб, обувь, теплую одежду. Такова была деревенская жизнь, и тут нельзя было ничего изменить. Еще немного – и он уедет, сможет обо всем этом позабыть.

Сердце щемило от мысли, что он последний раз видится с Мэри, Лотти, Максом и остальными ребятами, ставшими важной частью его жизни, его семьей. Макса пока решили оставить на ферме: Форрест отложил его отправку, когда директор школы убедил его дать Гарри шанс доучиться. Девон уехал с фермы несколько лет назад, и с тех пор о нем ничего не было слышно. Каждый год уезжал кто-нибудь из знакомых старших ребят, а потом потихоньку стали отбывать и ровесники Гарри. И каждый отъезд оставлял крошечную дыру в душе. Гарри прощался с друзьями, надеялся, что они еще когда-нибудь приедут в гости, но этого не случалось. Юноша понимал, что и сам вряд ли вернется. Его ждала учеба в Брисбене, на юридическом факультете Квинслендского университета. От Молонга путь неблизкий, а денег на приезд взять будет негде.

Гарри нарезал свинину, потом поспешил на кухню вернуть нож. Чета Форрестов тем временем привела гостей в столовую. Все дети как один застыли у своих скамеек, вытянув руки по швам. Юноше хотелось поскорее убраться отсюда. Ужинать со всеми он не собирался. Желудок умолял устроиться рядом с другими и до отвала наесться ароматными вкусностями, но нервная энергия не позволяла остановиться. Гарри уже собрал вещи и был полностью готов к завтрашнему путешествию на север, но ему хотелось в последний раз прогуляться по ферме в темноте и одиночестве, попрощаться с ней.

Он пошел через деревню. Окна в корпусах были черными, только на некоторых верандах горел свет, чтобы дети не заблудились по пути из столовой. Высоко в небе мерцала полная луна, заливая луга серебристым светом, из-за которого тени становились лишь гуще. На поле по соседству с деревней паслись овцы. Одни пощипывали траву, другие лежали на ней группками и поодиночке. Все они были упитанными и коротко подстриженными – с них совсем недавно собрали шерсть.

У конюшни прогуливался маленький табун. При виде Гарри лошади нежно и тихо заржали, а потом две из них поскакали к нему в надежде на гостинцы. Гарри достал из карманов морковную ботву и покормил их, погладил мягкие носы, попрощался шепотом, зарывшись в длинные спутанные гривы и последний раз вдыхая их запах.