За далекой чертой

Гарри подался вперед и поцеловал ее нежные губы. Несмело, осторожно. Он был робок, а Мэри не ожидала поцелуя. Она ахнула, а потом сама прильнула к его губам своими – уверенно, напористо, искренне. Ее веки сомкнулись. Гарри обвил руками ее тонкую талию, положил ладони на спину, придвинулся ближе. Вкус ее губ дразнил язык. Поцелуй пробудил в юноше что-то неизведанное – он вдруг почувствовал, что мир полон возможностей, о которых он прежде и не думал. Что любовь существует и у него тоже есть шанс к ней приобщиться. Их объятия продлились всего несколько мгновений, но изменили всё.

Глава 37 Март 1960 года

Мэри

Мэри сидела и смотрела на ливень, разбушевавшийся за окном. В руке у нее замерла иголка с ниткой, на указательном пальце поблескивал наперсток. Дождь барабанил по железной крыше, струился по карнизу веранды, а потом капли падали на землю и собирались в грязные ручейки, которые бежали меж домов, размывая деревенские тропки. На улице собрались глубокие лужи, и горстка ребятишек помладше скакала по ним, смеялась, брызгалась. Грязь налипала им на ноги, на руки, на лица, оставляя бурые отметины.

Мэри невольно улыбнулась и продолжила работу. Она села штопать шорты Лотти, но уже добрых полчаса неотрывно смотрела на дождь и успела сделать от силы десяток стежков. Она никак не могла сосредоточиться. Теперь, когда Гарри уехал, внутри поселилась пустота, и ни о чем другом думать не получалось. Со дня его отъезда прошло несколько недель. Уехал он рано, еще до ее пробуждения. Под подушкой она нашла записку – и как он только умудрился ее туда подложить, не разбудив Мэри? – в которой Гарри обещал, что скоро пришлет ей письмо, и просил за него не волноваться, ведь он сможет сам о себе позаботиться. Еще рядом лежал высушенный цветок. Мэри прикоснулась к нему губами, а потом вместе с письмом спрятала в блокнот, в котором вела дневник; его она держала под матрасом.

С тех пор от любимого не было весточек. Она не знала, благополучно ли Гарри добрался до Брисбена, не знала, где он остановился. Может, он уже и думать забыл о них с Лотти?

Позади Мэри на веранде прогремели тяжелые шаги Ингрид.

– Чего ты копошишься, бездельница? – Она пнула девушку ботинком по лодыжке. – По тебе давно розги плачут. Ничего-то ты не сделаешь, если не поторопить. Паршивка неблагодарная.

Мэри склонилась над шитьем, протолкнула иглу сквозь ткань, направляя наперстком, повторила все сначала. Ей не было дела до Ингрид. Да, воспитательница щедро сыпала угрозами, но редко их исполняла. И все же Мэри не хотелось лишний раз с ней ссориться: так недолго было и голодной остаться, когда придет время для вечернего чаепития. Впрочем, жалкие кулинарные потуги Ингрид большого внимания не заслуживали; куда больше проку было, если удавалось пробраться на кухню после отбоя и найти что-нибудь посытнее, вместо того чтобы мучиться от колик в животе.

Лотти вышла на веранду и плюхнулась рядом с Мэри.

– Мне скучно.

– Ну так научись шить и сама штопай себе вещи, – проворчала девушка.

Лотти скривилась.

– Ну уж нет, спасибо.

Она была не из тех, кто любит жаловаться. Вот только дождь лил уже три дня подряд, и все порядком от него устали. Он совсем не походил на изморось, которая день за днем увлажняет британские земли. Это был настоящий ливень. Тяжелые, крупные капли размывали землю, превращали ее в топкую грязь, собирались в лужи, бурливые ручьи, беспокойные реки. Овцы небольшими группками прятались под деревьями, жались друг к дружке, опускали головы, а дождь нещадно стучал им по спинам. Птицы и вовсе пропали из виду – наверное, прятались в дуплах или ютились под карнизами и водосточными желобами. Лошади по несколько дней не выходили из конюшни, куры – из курятника.

– Не хочешь под дождем побегать? – предложила Лотти, со вздохом поглядывая на ребятишек, которые звонко смеялись и брызгались друг в дружку за окном.

– Если честно, нет.

– Да ладно тебе, будет весело! А то ты только и знаешь, что днями напролет мыть полы.

– Я уже слишком взрослая для таких ребячеств.

– Не припомню, чтобы ты так говорила вчера, когда ловила ртом кусочки хлеба, которые я бросала! – с улыбкой парировала Лотти.

Мэри тоже улыбнулась, последний раз проткнула иголкой ткань, завязала узелок и откусила нитку.

– Ладно, думаю, иногда и запачкаться не грех.

Девушка отнесла шитье в дом и убрала, завязала волосы в тугой хвост, а потом сестренки с криками спрыгнули с веранды под нестихающий дождь. По спине забарабанили холодные капли, и у Мэри на миг даже перехватило дыхание, но она продолжила бежать дальше бок о бок с сестрой, вытянув руки и подставив лицо ливню. Вода больно била по коже, одежда быстро промокла насквозь. Другие девочки из корпуса, увидев, как резвятся сестры, тоже выскочили за ними.