За далекой чертой

Неподалеку от деревни они нашли небольшой холм. Кто-то принес из садового сарая кусок старого брезента, и девочки стали по очереди скатываться на нем по склону прямо в грязное болотце у подножия. Скатившись, они снова шли в гору, и за это время дождь успевал смыть всю грязь с их глаз и лиц, зрение прояснялось, и можно было скатиться еще раз.

Так они скакали под дождем, пинали лужи, брызгаясь друг в дружку, катались с холма на куске брезента, снова и снова падали в грязное болотце, пока совсем не устали. Когда солнце замерцало у самого горизонта, а зубы у Мэри стали стучать, было решено возвращаться. Девочки смыли с себя почти всю грязь в шумном ручье, чьи бурые, беспокойные, холодные воды закручивались вихрями и выходили из берегов. Ручей бежал меж двух прудиков, глубоких круглых водоворотов, и девочки со смехом били ногами по струям, направляя их то вправо, то влево.

– Гляди, какая лягушка! – воскликнула Лотти, выбравшись из одного пруда.

Она подняла на ладони зеленую лягушку, которая, поморгав под каплями дождя, соскочила с руки девочки обратно в ручей и мгновенно исчезла в стремительном течении.

– Эх, ну вот! – досадливо воскликнула Лотти и нахмурилась.

– Ничего страшного. Уверена, ты скоро поймаешь новую, – заверила ее Мэри.

Она отделилась от толпы девочек и пошла обратно в корпус, где приняла горячий душ и простирала промокшую одежду. Ну что ж, повезло, что всех обогнала и что бойлер работает. Тем, кто вернется последним, придется мерзнуть под ледяным душем, но хорошо хоть, на дворе не зима, а то было бы еще тяжелее.

Мэри вернулась в спальню, плюхнулась к себе на кровать, не снимая с волос полотенца. Под ней что-то зашуршало. Девушка повернулась и увидела под тряпичной подушкой, которую она сама себе сшила, письмо. От Гарри.

Она тут же села и осторожно вскрыла конверт. При виде тонкого размашистого почерка и кремовой бумаги, покрытой черными чернилами, сердце у девушки радостно застучало.

Милая моя Мэри!

Пишу тебе из своей комнаты в городе. Да-да, собственной комнаты, где никто мне не указывает, что делать и как жить. Я поселился в старом пансионе на самой окраине. Им владеют пожилые супруги, которые как раз искали себе жильца, который в обмен на комнату будет иногда помогать им по саду. А уж в этом я, как ты знаешь, не новичок. Недаром же мы сотни часов спины гнули.

Когда я приехал, первым же делом застолбил себе комнату – спасибо мистеру Форресту. Иногда с ним и впрямь можно договориться. Вот бы еще он с ребятами был помягче.

Дальше я стал искать работу. Устроился пешим курьером. Иначе говоря, доставляю документы по Брисбену из конторы в контору. Работенка неплохая. Мне выдали тележку на колесиках, а долгая ходьба оказалась совсем не в тягость. Прогулки мне не надоедают: есть на что посмотреть и за кем понаблюдать. А еще на работе и в автобусе по пути в университет я повторяю судебные прецеденты. Так что, видишь, начало уже положено.

Надеюсь, у вас с Лотти все хорошо. От Макса не было никаких новостей после его отъезда, но у меня есть его адрес, на днях напишу ему. А мне можешь ответить по адресу, который стоит на конверте. Буду ждать с нетерпением, я ведь в этом городе никого не знаю. Так странно чувствовать, что ты совсем один, но быть среди людей. Но я счастлив вступить в новую жизнь. Жаль только, что ты не рядом. Одно хорошо: точно знаю, что ты сейчас в безопасности. Иначе ни за что бы не уехал с фермы. Не тревожься, моя милая, скоро свидимся.

Напиши мне поскорее.

С безграничной любовью,

твой Гарри