За далекой чертой

Ба поднимает голову, чтобы заглянуть дедуле в глаза, а он припадает к ее губам в долгом поцелуе. Бен обнимает меня и прижимает к себе. Кладу голову ему на плечо, любуясь, как мои дедушка с бабушкой вальсируют по приемной. Меня распирает от радости, еще немного, и я взорвусь. Тетя Шарли недолго смотрит на танцующих, потом закрывает глаза и, покачиваясь в такт музыке, начинает тихо напевать.

– Мистер и миссис Сато? – Доктор Харрис в синей медицинской форме быстро заходит в приемную. Хирургическая маска, прихваченная завязками, висит у него на шее. Вид у врача уставший.

Бен тут же вскакивает, я тоже поднимаюсь, среагировав чуть медленнее. Сердце неистово колотится в горле.

– Да, мы тут, – говорит Бен.

– Операция прошла хорошо. Мы устранили отверстие без осложнений. Сейчас Броуди приходит в себя. Скоро вам разрешат с ним увидеться.

Как только доктор уходит, я падаю в руки мужа. Облегчение накрывает меня эмоциональной волной, пропитанной радостью и усталостью. Мы целуемся, обнимаемся, а потом Бен начинает меня кружить. Запрокидываю голову и смеюсь, глядя в потолок.

– Все будет в порядке, – шепчет мне Бен.

Эпилог Декабрь 1972 года

Гарри

В доме было очень шумно. Едва ли его мама прежде бывала в эпицентре такого гама, но он, казалось, нисколько ее не смущал. Женщина улыбалась маленьким Соне и Патрику, а те носились по дому с игрушечными самолетиками да гоняли кошку. Гарри не хотелось ругать отпрысков, они и так слишком долго держались молодцами. Полет до Великобритании – дело изнурительное для детей восьми и пяти лет. Но они прекрасно справились, тем более что Джина им помогала. Со временем Гарри перестал звать ее Мэри и привык к новому имени. Иногда прежнее нет-нет да и проскальзывало, но они с первого же дня договорились звать ее Джиной, так что никто в Брисбене, даже Хобольты, о Мэри и не слыхивал.

Пока Гарри заканчивал учебу, новобрачные жили в комнатушке у Хобольтов. Пожилые супруги разрешили Шарлотте – или Шарли, как ее теперь все звали, – оставить себе комнату, которую сестры сперва занимали вдвоем. Так что все трое были вполне довольны своими жилищными условиями. Гарри продолжил помогать по дому с ремонтом и садом. Джина и Шарли взяли на себя готовку, уборку и стирку. А Хобольты в благодарность решили не брать с них плату за постой.

Когда Гарри выпустился из университета, на скопленную им сумму семья перебралась в квартиру с двумя спальнями в Тувонге. А потом они купили маленький домик на окраине и машину. Иногда трудно было сводить концы с концами, но все трое справлялись. Следующей целью стали билеты в Англию, поскольку Гарри хотел повидаться с мамой. Едва получив от нее весточку, он решил, что обязательно поедет в Ньюквей. И вот мечта наконец сбылась. Они пробыли у мамы уже три дня, но казалось, что гораздо дольше.

Сперва Гарри чувствовал скованность и смущение. У матери был отрывистый английский акцент, а у него уже закрепился австралийский говор, и потому он чувствовал отчуждение. И в то же время мама осталась такой же, какой была: доброй, мягкой и милой. Все это время Гарри боялся, что его светлые детские воспоминания окажутся выдумкой. Но они подтвердились, преисполнив его благодарностью. Мама рассказала, что в юности ей пришлось нелегко. Отец Гарри был женатым человеком из Ньюквея, где мама жила в те годы. Он и слышать ничего не желал ни о ней, ни о сыне. Матери пришлось переехать в Лондон, чтобы спастись от позора. Помочь ей было некому, оказалось очень трудно найти работу и прокормить себя и ребенка.

Вот она и отдала Гарри в приют, только на время. Сперва она думала, что скоро его заберет, но встать на ноги никак не получалось. А когда Гарри отправили в Австралию, ее даже не оповестили об этом. С тех самых пор она была безутешна.

– Я пыталась тебя вернуть, – со слезами на глазах поведала она. – Много лет писала письма, искала тебя. Никто не говорил мне, где ты, никто не предложил помощь. Прости меня, Гарри. Я не знала, что делать. Всякий раз, когда я писала тебе и не получала ответа, сердце разбивалось вдребезги. До чего горько было знать, что ты где-то далеко-далеко и думаешь, будто совсем мне не нужен… – На этих словах мама разрыдалась, а Гарри прижал ее к груди, точно это он был родителем, а она – ребенком. Сколько же ночей, обливаясь слезами на своей койке и дрожа от холода, он грезил о том, чтобы она вот так же его обняла и утешила. А потом оказалось, что мама жива и перебралась в свой родной город. Что она думает о нем. Что он ей нужен.

Через год после возвращения на родину мать вышла замуж. У нее родилось еще двое детей. Но она уже успела овдоветь, а дети выросли и разъехались. Теперь мать жила одна, но близко от многочисленных родственников. Ей удалось вновь прижиться на старом месте. Десять лет назад отец Гарри умер от рака. Он никогда не заговаривал с ней о сыне и не спрашивал, где он. Встретиться с ним Гарри было не суждено.