За эдакие шутки в зубах бывают промежутки. Пьеса на 10 человек. Комедия

Толик встаёт, прихватывает с собой плед с дивана, берёт табурет, с трудом, превозмогая боль, идёт с этим табуретом и пледом на авансцену. Обворачивается медленно пледом, стараясь лишний раз не задевать травмированные бока и аккуратно двигая руками. Садится на табурет лицом к зрителю.

Толик (по-родственному, по-доброму, с теплом, зрителю). Понимаете, я ведь Дашку то люблю. У нас на потоке, ещё тогда в институтские годы, в группе было всего четыре девочки, и все остальные восемнадцать человек – парни. Конкуренция – сами понимаете. Из этих четырёх девчонок – Даша мне приглянулась буквально сразу на первом курсе. Но она на меня вообще внимания не обращала. Я каждый раз краснел, жутко стеснялся, и практически терял дар речи, при виде её. Ну… знаете, как это бывает, да? Вот так было у меня. Весь первый курс я ходил сам не свой. Пытался подгадать время, чтобы проводить, её, или подсаживался поближе в столовой, но всё тщетно. Она никогда не бывала одна. Подружки с параллельного потока, парни наши стаями вились вокруг… в общем… Я плюнул на свои мечты. Кое-как пережил летние каникулы… Да! Я же чуть из института не вылетел тогда. Все же мысли были только о ней. Но как-то лояльно преподаватели отнеслись тогда ко мне, видать не первый раз…, всё понимают. На втором курсе я решил забыть о ней и стал собой. Обзавёлся приятелями, пошёл в секцию баскетбола. Жизнь стала налаживаться, и под этот шумок я раскрылся. Стал весёлым, задорным, жизнерадостным. Я и сам не заметил, как попал в поле зрения этой самой Даши. Теперь уже не я, а она стала подсаживаться ко мне в столовой и улучшать момент, чтобы вдвоём постоять где-нибудь у подоконника, или пройтись вместе до остановки.

На третьем курсе мы сошлись, и вот с тех самых пор мы вместе. И я, признаться, ничерта не понимаю! Она запала на меня тогда, когда я стал собой! Но между тем, с тех самых пор она меня этим же «мной собой» и попрекает. Как понять женщин? Она вроде и смеётся иной раз, вроде и оценивает мои выходки по достоинству, но нет-нет, да и устроит какую-нибудь истерику на этой почве. Вот взять хотя бы ту же Анечку! Вычитал рецепт в интернете. Приготовил, позаботился. Хотел приятное сделать, ну и…, разумеется, я просто не мог обойти название торта без какой-нибудь шуточки в своём репертуаре. Ну вот… пошутил…

Толик вздыхает… Подпирает рукой подбородок, Удаляется куда-то в воспоминания. На его лице появляется приятная улыбка.

Фоном звучит тихая лирическая музыка.

Толик (по-родственному, по-доброму, с теплом, зрителю). А вообще-то я всегда любил выкинуть что-нибудь такое нетипичное. Мне всегда было интересно делать что-то такое из рамок вон выходящее. Вот, помню…, в отрочестве я слал любовные письма неизвестным адресатам.

Толик бодро встаёт, забывая о своих болячках. Скидывает с себя плед, деловито перекинув его через одно плечо (оставляя плед на себе, но уже совершенно в другом виде). Он гордо вышагивает, прогнув спину и выпятив грудь.

Толик (с задоринкой, приятно вспоминая, зрителю). Я вкладывал в эти письма всю свою изобретательность, всё своё красноречие и все свои нереализованные чувства. Я писал так, что буквально сам в себя влюблялся от своих же писем. А после писал какой-нибудь адрес в каком-нибудь городе и отправлял.

Толик восхищённо – затейливо улыбается. Выдерживает небольшую паузу.

Толик (с задоринкой, приятно вспоминая, зрителю). Да, мне ведь пару раз даже ответ приходил. Один раз писали, что я ошибся адресом, а вот второй раз мне пришло письмо от какой-то бабушки. Она писала о том, что очень прониклась, получив моё письмо. О том, что уже лет сорок ничего подобного в своё адрес не слышала и не читала. Очень благодарила, хоть и понимала, что это не более чем детский розыгрыш. Почерк-то как не крути – детский был.

Музыка стихает.