За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941

Политика Центра по отношению к «периферийным руководителям» заключалась в том, чтобы держать под контролем «расширенное воспроизводство» местной номенклатуры и, не допуская ее к наивысшему в стране спецснабжению, все же подкармливать по мере возможности и в соответствии с внутренней иерархией. Своеобразным клановым кормлением являлись многочисленные съезды, конференции и другие собрания, на которые съезжались руководители со всей страны. Для их обеспечения создавались особые фонды. Так, для питания участников сентябрьского 1932 года пленума партии (500 человек на 15 дней) был затребован ассортимент продуктов из 93 наименований: более 10 т мясных продуктов (мясо, колбаса, грудинка, ветчина, куры, гуси, утки и пр.), свыше 4 т рыбы (судак, осетр, севрюга, балык), 300 кг икры, 600 кг сыра, 1,5 т масла, 15 тыс. штук яиц, а также овощи, фрукты, ягоды, грибы, молочные продукты, кофе[267]. Каждый участник получил и продовольственный паек «в дорогу». Аналогичные «товарищеские» завтраки, обеды и ужины организовывали и для военных, ученых и артистов. Периодически появлялись распоряжения Политбюро о выделении дополнительных фондов продовольствия и ширпотреба, об организации специальной медицинской помощи, строительстве новых санаториев, увеличении количества путевок на курорты, повышении зарплаты для республиканского, краевого и областного активов. Средства для этого, как правило, выделялись из скудного местного бюджета.

Оценивая материальное положение местных руководителей, следует сказать, что вряд ли кто-то из них достиг уровня благополучия высшего политического руководства СССР. Но даже при включении местного руководства в число «сытых» общее количество людей, которые в период карточной системы в многомиллионной стране могли существовать за счет государственного снабжения, было ничтожно[268].

«Трудно привыкать к социализму»: иностранцы в иерархии бедных

Острый продовольственный и товарный кризис повлиял на жизнь не только советских граждан, но и иностранцев, которые работали в СССР. Бесспорно, центральное и местное руководство пыталось создать для иностранных специалистов и рабочих наилучшие условия. Практически на любом предприятии их положение было лучше положения советских коллег. Среди иностранцев, работавших на одном и том же предприятии, инженеры и техники получали преимущества перед рабочими. Однако это была все та же иерархия в бедности. Попадая в материально бедное общество, приходилось жить по его возможностям.

В Карелии, например, на лесоразработках советские рабочие жили в бараках по 30 человек в комнате. Для американцев, приехавших из Абердина, штат Вашингтон, власти создали лучшие условия. Они жили в отдельных комнатах всего лишь (!) по три семьи в каждой, пользуясь общей кухней. Из специального распределителя, который находился в Петрозаводске, приехавшие абердинцы получали в месяц по килограмму масла, сала, макарон, 2,5 кг сахара и три буханки хлеба в день. Периодически в распределителе появлялись ветчина, сыр, копченый лосось, орехи, ликер, сигареты, конфеты, фрукты. На фоне того, что получали советские рабочие, — буханка хлеба в день, немного сахара и масла, — снабжение иностранцев выгодно отличалось, но тем не менее оно не было сытным.

По признанию американца Джека Моррисея, который работал в Воронеже, власти старались дать ему лучшее из того, что имели. Проблема заключалась в том, что они не имели почти ничего. Американец жил в гостинице. Его обычный рацион состоял из омлета, чая и черного хлеба на завтрак, жаренной на жире конины, водянистого картофельного пюре, политого растительным маслом, и чая на ланч. Обед отличался от ланча тем, что подавали капустные щи. Это было лучшее в Воронеже. Коммунистические бюрократы, которые наполняли гостиницу, разделяли ту же, более чем скромную трапезу. Все остальное население получало только суп, черный хлеб и скудную порцию картофеля. Когда американец пожаловался своей переводчице на плохое питание, та была неподдельно изумлена: «Но вы получаете мясо дважды в день!» — воскликнула она. Действительно — большая роскошь по тем временам, но, по сути, что это было за мясо — конина![269]