За гранью безумия

Всё было, как и в прошлый раз, только ещё изысканнее, ещё гармоничнее, ещё дольше. Время снова остановило свой бег для них, и земля служила им периной, а звёздное небо – одеялом. Сколько раз Матвей терял сознание, он и не мог вспомнить, но каждый раз возвращался к жизни, возвращался к Василисе под оглушительный барабанный бой собственного сердца.

В одну из таких пауз, когда тело его ещё тряслось в отголоске случившегося, а мир вокруг исчез, сузился до склонившегося над ним Василисиного лица с бездонными глазами, из чащи вышла Тайна. Она не потрудилась одеться, и её пышные формы, даже расплывающиеся в хороводе головокружения, выглядели в лунном свете вызывающе и гротескно. Василиса вскинулась, обернулась, и Матвей почувствовал, как она напряглась – и физически, и внутренне.

Неожиданно он понял, что под его взглядом Тайна видоизменяется. Контуры её тела оплывали, как воск у свечи, она худела на глазах и уменьшалась в росте, из огромных сисек будто выпустили часть воздуха, и они превратились в маленькие и острые грудки, волосы потемнели, лицо заострилось, и Тайна стала такой, какой он её запомнил в прошлый раз. Только в этот раз от деланой застенчивости не было и следа, и её карие глаза пылали злобой.

– Зачем пришла? – спросила Василиса. – Ты не должна мешать, иди к своему…

– Кончился он, – буднично ответила та, не сводя глаз с Матвея. – Дрянь человечишко, и сердце ни к чёрту.

– Даже не думай, – предупредила Василиса, и Матвей вдруг почувствовал, что и она тоже начинает меняться. Её гладкая шелковистая кожа затвердела, стала какой-то ребристой и медленно начинала светиться оранжевым светом. Тайна же, наоборот, темнела, словно облачаясь в волшебный воронёный панцирь, поблёскивающий синими отсветами…

– Давай покончим с ним, – наконец сказала она. – Зачем нам кто-то ещё. Здесь и вдвоём трудно выжить.

Голос её уже совсем не был похож на тихий голосок псевдостудентки. Мрачный, низкий, грудной, он один способен был лишить воли и вызвать оцепенение.

– Это мне решать, не тебе! – голос Василисы наполнился шипящей яростью.

– Он принесёт нам беду, я вижу это, – не отступалась Тайна. – Всё равно не будет так, как ты хочешь. Послушай меня… девчонка.

– Это моё решение, мой выбор, моё право. Я всё решила для себя.

– Я не лгу тебе…

– Плевать мне на твою правду.

Неожиданно Тайна опустилась на четвереньки. Лязгнули челюсти, встопорщилась иссиня-чёрная чешуя, округлились и вспыхнули жёлтым пламенем глаза с вертикальными зрачками. Лица Василисы Матвей не видел, она располагалась к нему вполоборота, но зато он отлично мог наблюдать, как на её бёдрах и ягодицах тоже медленно вздыбливаются крупные чешуйки, только золотистые, с огненно-красными переливами. Василиса опёрлась руками о землю, сползла с него, закрывая собой от Тайны. Над позвоночником у неё разошлась кожа, и оттуда вылезло что-то перепончатое, кожистое, шипастое, мотнулось из стороны в сторону, стряхивая с себя комочки слизи, и развернулось в высокий гребень – по всей длине спины, от шеи и до копчика.

Даже в демоническом облике Василиса показалась Матвею прекрасной. Он вспомнил, что видел подборку картин одного странного художника, изображавшего исключительно подобных существ, полуженщин, получудовищ… Эти картины, помнится, привлекли его когда-то и даже слегка завели…

Надо было вставать, что-то делать, он понимал, что Василиса в опасности, но сил едва хватало на то, чтобы поднять руку. Он почти физически чувствовал напряжение, разлившееся в воздухе: свирепую решимость Василисы и тёмную, мрачную, изыскивающую волю её подруги…

Их молчаливое противостояние оборвала Тайна.

– Ладно, – внезапно смягчившись, сказала она. Села на корточки, затем рывком выпрямилась во весь рост. Её облик прямо на глазах стремительно светлел и очеловечивался. – Не будем же мы ссориться из-за мужчины. Решила, так решила. Но помни – ни слова ему до третьего раза. Развлекайтесь… а я пойду схожу в деревню. Время есть ещё…

Она повернулась к ним спиной – спиной студентки Таисии – и пошла прочь, покачивая бёдрами, и вскоре исчезла в тёмной чаще леса.

– Что же ты задумала?.. – почти неслышно произнесла Василиса.

Матвей осторожно протянул руку, погладил её по чешуйчатому бедру.

– Какая же ты красивая, – шёпотом сказал он.

Она стремительно обернулась к нему, и весь её демонический образ осыпался с неё в один миг быстро тающими золотистыми искорками.

– Правда? – спросила она. – Ты даже сейчас так подумал?

– Конечно… Я в жизни не видал никого красивее, чем ты.

Василиса засмеялась, прильнула к нему, поцеловала в губы.

– Но скажи, – слегка отстранился он, – скажи мне, каков же твой истинный облик?

– Для тебя я всегда буду такой, какая тебе нравится больше всего, – ответила она. – Я расскажу тебе… если ты придёшь в следующий раз.

– Опять через месяц?

– Да. За день до полнолуния. Двадцать первого июля. Я буду ждать тебя с самого утра. Только ты опять должен привести с собой кого-нибудь… покрепче. Тебе будет легче, ты уже почувствуешь Дар.

– Ты мой Дар, – прошептал Матвей и привлёк её к себе.

7