За гранью грань

Воздух перед навсеем будто остекленел, в нем отражалась незнакомая женщина. Ее облик рябил, как вода под легким ветерком, из-за чего черты лица периодически искажались. Но я все же смогла рассмотреть незнакомку. Брюнетка с пронзительным взглядом васильковых глаз со знакомым ободком радужки на полтона светлее. Губы как вишни. Волосы гладко зачесаны и собраны в пучок. На лбу висит медальон, вправленный в диадему. Одежда мужская, но идеально сидит на высокой худощавой фигуре. Унизанные перстнями пальцы сжимают укороченный посох, называемый жезлом. Значит, магесса.

– Она слышит, – властным, глубоким, но спокойным голосом предупредила незнакомка и скосила глаза на меня.

– Пускай! – отмахнулся Геральт. – Она знает о Талии. – Женщина удивленно подняла брови, но ничего не ответила. – Не возражаешь, если попрошу ею заняться?

– Рискуешь, Геральт! – рассмеялась незнакомка. – Вдруг она потом откажет и бедный муж останется без удовольствия?

Так это его жена?!

Игнорируя правила приличия, уставилась на брюнетку. Геральт говорил, у него сын, а по женщине не скажешь. Обычно, обзаведясь детьми, полнеют, тут же фигура мальчишеская, ни намека на формы.

– Я привык, – философски ответил навсей. – Делай, что считаешь нужным, я и так тебе безмерно признателен.

Женщина кивнула и отложила разговор до более удобного времени.

– Как хочешь, но Дария слышала о бумагах. Филипп болтлив. – Навсей закинул ногу на ногу и поманил сесть рядом.

Отказалась, отодвинула стул чуть поодаль и села так, чтобы не мешать разговору. Хорошо бы и вовсе уйти, потому как все здесь не для моих ушей, но навсей не пускал.

– И насколько же он болтлив? – Голос графини источал яд. – Полагаю, в постели? Он ведь твой третий?

– Да, либо он, либо Хенрик. Я не меняю привычек, да и сама понимаешь, третьему нужно доверять.

– Не юли, Геральт! – Казалось, слова брюнетки эхом отзываются под потолком – столько в них напора и власти. У меня даже мурашки побежали по коже. – Не мне тебе объяснять всю серьезность ситуации.

– Я попросил рассказать о двух смертях, она видела Талию, бой с Филиппом. Все. И никакой постели, Элиза. Она наиви, не ланга, с ней нельзя так.

Графиня издала странный булькающий звук и прошипела:

– Вези ее ко мне, идиот! Если некроманты доберутся первыми, нам конец! Нетронутая светлая сделает их хозяевами Веоса.

Геральт нахмурился и встал. Я невольно втянула голову в плечи: так страшно он смотрел. Будто тьма наполнила зрачки. Облик на миг исказился, я вновь увидела навсея в боевом обличии. Неужели убьет?

– То есть она сосуд? – Геральт перевел тяжелый взгляд на супругу.

– Надо было лучше учиться! Вседержители, за кого я вышла замуж, кому согласилась родить ребенка? – Брюнетка закатила глаза. – Геральт, ты меня пугаешь. Ее величество вряд ли отдала письма идиоту.

– Говори сразу, Элиза! Я знаю, ты умнее, не надо в сотый раз говорить о мезальянсе, – нахмурился навсей. – Хотя, помнится, – язвительно добавил он, – я сделал щедрый подарок, на который оказались неспособны другие поклонники.

– Именно поэтому ты муж и отец, – всем своим видом показывая – ей неприятна тема, заключила графиня и погладила посох. – Итак, привози ее. Я покажу девочку Совету. Ей нужен скрывающий медальон, чтобы некроманты не пронюхали. И поторопись. Я сверюсь с книгами и скажу, как именно нужно провести дефлорацию. Не возражай! – вскинула руку она, не позволив мужу и рта открыть. – То, что ты мужчина, не делает тебя знатоком в данном вопросе. На мне потренируешься.

Показалось, или глаза навсея маслянисто заблестели? Элиза же усмехнулась.

– Милый Геральт, столько лет прошло, а награда до сих пор не изменилась! Будет, будет тебе.

– А второй ребенок? – живо ухватился за благосклонность жены навсей.

Какие странные у них семьи! Раньше не понимала, а теперь убедилась: не муж, а супруга верховодит в отношениях. Геральт вынужден буквально вымаливать у Элизы то, согласие на что в Мире воды не спрашивают. Жена обязана рожать детей и пускать мужа в постель, обязана подчиняться, не перечить, а тут супругу нужно все время доказывать, что он этого заслуживает.

– Нет, – резко ответила Элиза. – Ты и сам знаешь.

– Совсем нет? – сник Геральт. – Вроде ты сменила гнев на милость. Я ведь ради тебя такого натерпелся от лангов! Она, – палец ткнул в меня, – расскажет.

Графиня упрямо качнула головой:

– Не здесь и не сейчас. Потом отчитаешься, и решим, достоин ли ты стать отцом.

Воздух задрожал, изображение Элизы исчезло. Не сразу, по частям: сначала руки с посохом, затем грудь, шея, голова и наконец волосы. Затем – легкий хлопок и свежий запах морского бриза.

Сложив ладони, Геральт несколько минут провел в молчании. Облик его тоже претерпел изменения, утратил пугающее величие мага, которому гораздо больше лет, чем кажется. А ведь я действительно не знаю его возраста, сужу по сохранности тела, внешности.

– Испугалась?

Вздрогнула, удивленно уставившись на навсея. Откуда тепло, забота? Темные ведь не знают подобных чувств. Или всего лишь игра?

– Конечно, испугалась, – за меня ответил Геральт.