За гранью грань

– Ничего, – утешила портниха, собирая образцы, – как увидит, сразу о деньгах забудет.

Надеюсь, потому как в противном случае не знаю, сколько лет придется за расплачиваться. Не знаю, сколько получают местные лекари, но вряд ли могут позволить себе дорогие наряды.

Портниха, наконец, ушла, и я с чистой совестью начала готовиться ко сну, благо время позднее. Стук в дверь застал меня в халатике поверх нижней рубашки. Я уже успела избавиться от корсета и вытащить шпильки из прически. Недоумевая, кто пожаловал в такой час, нашарила ногами домашние туфли на низеньком каблучке и пошла открывать. На пороге стоял Геральт. И не просто Геральт, а Геральт в расстегнутой рубашке. Волосы свободно ниспадали на шею.

– Можно войти? – вежливо спросил он, скользнув взглядом по моему наряду.

– Зачем? – недоуменно поинтересовалась в ответ и попятилась к кровати.

В итоге навсей вошел без разрешения и зачем-то запер дверь. Сказал, чтобы не мешали. Я не на шутку разволновалась. Геральта это позабавило. Сообразив, что половина нервных сглатываний связана с рубашкой, навсей догадался ее застегнуть и напомнил о чулках.

– Я их уже сняла, – брякнула на свою беду.

– Подвязки и пояс тоже? – разочарованно уточнил Геральт. – А как же наш уговор?

Это снять не успела и теперь гадала, стоит ли запереться в умывальной комнате, закатить скандал или позволить навсею совершить непотребство.

– Разве графиня не против? – уцепилась за тонкую соломинку.

– Я не подкаблучник, Дария, чтобы согласовывать каждый шаг с женой, – обиделся Геральт и, присев на кровать, протянул руку. – Иди сюда!

Да что он о себе возомнил?! Я порядочная девушка, а не любовница!

Нарочито не сдвинулась с места, сложив руки на груди.

– Хорошо, – с готовностью согласился Геральт, – будь по-твоему.

Он встал и опустился передо мной на колени. Прежде чем успела остановить, навсей скользнул руками под рубашку.

– Да что вы себе позволяете?!

Толкнула его, но Геральт ловко перехватил ногу и поцеловал.

– Разве не приятно видеть мужчину у своих ног?

– Вы бесстыжи!

Вновь отпихнула навсея, но он вновь поймал, обнял и поцеловал руку.

– Я ничего плохого не делаю, просто отдаю дань красоте. Да и что плохого в маленькой ласке? Разве я посягаю на честь?

– Очень даже может быть.

– Даю честное пречестное слово, жизнью клянусь, здоровьем – чем хочешь! Ну выползи ты, наконец, из своего кокона! Тогда, в гостинице, показалось: вот оно, избавилась от дурацких комплексов, так снова!

Задумалась и пропустила момент, когда руки навсея вновь проникли под рубашку. Пальцы, едва касаясь, прошлись до подвязок. Геральт задрал подол и подул на кожу. Она тут же покрылась мурашками. Руки разогнали их нежными поглаживаниями. Прикрыла глаза, наслаждаясь лаской. Ничего не могла с собой поделать, честно хотела выставить нахала, хотя бы одернуть рубашку, но тело отказывалось подчиняться разуму. Вселившийся в меня демон заставлял лужицей расплываться по полу.

Казалось, это гладят не пальцы, а скользит шелковая ткань, но не холодная, а теплая. Хотелось стоять так вечно, делая вдохи вместе с невидимой внутренней волной, прокатывавшейся от кончиков пальцев ног к желудку, и выдыхать вместе с отливом.

А потом навсей с гаденькой улыбочкой встал и направился к двери.

Как, это все?! Разочарованно вздохнула и пожелала Геральту спокойной ночи.

– Или остаться и снять с тебя пояс? – игриво спросил искуситель.

Кусая губы, не знала, что ответить. В итоге, залившись густым румянцем, кивнула. Навсей тепло улыбнулся, подошел и заключил в объятия. Он стоял так близко, что видела каждую прожилку радужки. Дыхание Геральта обжигало одновременно жаром и холодом. Кожа вновь стала гусиной, сердцебиение участилось.

Он сейчас меня поцелует. Сейчас!

Губы навсея вплотную приблизились к моим, заставив нервно облизнуться. Не помогло: губы свербели. Чтобы прекратить эту пытку, закрыла глаза и качнулась вперед. Поцелуй вышел неумелым. Геральт отчего-то не помогал, а мне ничего не оставалось, как все делать самой.

– Да, целоваться ты не умеешь, – констатировал навсей, когда я оставила попытки повторить то, что некогда делал он. – Давай учиться. Только сядем, а то у тебя ноги подрагивают.

И то верно, если бы не объятия Геральта, пожалуй, сползла бы на пол. А все проклятая дрожь! Стоит ощутить тепло пальцев навсея, его запах, как тело начинает жить собственной жизнью, становится мягким, как желе. От поцелуев и вовсе голова идет кругом. Боишься дышать, чтобы не спугнуть.

Поджав ноги, устроилась на покрывале. Геральт сел рядом, вполоборота. Бедра касались моих бедер, множа, казалось, не спешившие исчезать мурашки. Но странное дело, я не хотела, чтобы навсей отодвинулся.

– Для начала, Дария, – пальцы Геральта очертили абрис лица и чуть приоткрыли губы, отчего рот тут же наполнился слюной, – хочешь ли ты поцеловать? Вернее, не так: нравлюсь ли я тебе?

Кивнула.

Дожила, уже говорить не могу! Видимо, мурашки добрались до горла.

– Хорошо. Тогда я сейчас покажу, а ты повторишь. Расслабься и делай, что хочется, не заботясь о приличиях. Языка не бойся, он совсем не страшный.