За гранью реальности

– А не проще ли тебе, о Великий Господин Георгий, попросить своего покровителя, чтобы он помог справиться с темнотой? – дух ещё не был сломлен до конца, Валерия продолжала бороться. – Ты в дьявольской связке, неужели это так сложно? Вряд ли Люцифер захочет потерять такое лакомое местечко.

– Думаешь, это так просто. Чтобы не быть поглощенным в Ад, я должен соблюдать правила договора. Моя душа в обмен на тысячи. Мои руки связаны, свобода лишь кажется явной. Это мой мир, я в нём и сила, и разум. Я за него в ответе. Если что-то пойдёт не так, дьявол мне не поможет. Договор просто перестанет существовать, и тогда….

Договаривать не было смысла. От осознания, что и сам Георгий ходит по лезвию ножа, отчаянно цепляясь за каждую попытку продлить жизнь, Валерии стало тоскливо. Это инстинкт самосохранения, его можно понять, можно попытаться найти оправдания той пустоте, что осталась после предательства любимого человека. Можно проникнуться и найти в темноте остатки того света, что согревал его душу. Но было уже слишком поздно.

– Влад, – одно имя, произнесенное этим низким тембром, не требующим возражений, и мужчина уже впал в кататонию. – Действуй, мой мальчик.

– Хорошо.

Ледяные глаза, пронизывающие до самого сердца. Ледяной голос, побуждающий сжаться в защитный ком. И сильная рука, обхватившая основание черепа с таким нажимом, что девушка едва не потеряла сознание.

– Нет, – она попыталась вырваться, но тут же была грубо заломлена и закинута на плечо. – Пожалуйста, Влад. Нет!

Мужчина не слушал её, никак не реагировал на пинки и удары по спине. Сейчас девушка по-настоящему испугалась, ощущая, насколько крепки его мышцы на самом деле, какая грубая чудовищная сила таится в этом теле, как жестоко сверкает айсберг его глаз. Казалось, одним неловким моментом она могла мгновенно свалиться с переломанной шеей.

Но жить хотелось, тело продолжало сопротивляться. Валерия вцепились зубами в его шею, стараясь не думать о том, какие чувства вызывало их недавняя несостоявшаяся близость, и как опьяняет запах его кожи. Мужчина болезненно втянул воздух через плотно стиснутые зубы.

– Вот дурочка.

Несмотря на его жёсткую хватку, от которой бедро едва не синело, а на руках до сих пор алели яркие отпечатки пальцев, голос был неожиданно тёплым, но полным внутреннего ужаса. Его борьба также не стояла на месте.

– Влад, прошу тебя!

Мужчина сбросил её с плеч и прижал к холодному полу собственным весом.

– Какого черта я тебя развязал?

– Не надо, – слезы глушили слова, девушка задыхалась от боли и сжимающего нутро страха. – Нет.

– Почему ты такая упрямая? – с этими словами Владислав быстрым движением стянул ремень с брюк и так сильно скрутил ей запястья, что Валерия запищала, как подбитая собака.

– Мне больно!

– А ведь боль могла быть приятной, если бы я решился, – мужчина неожиданно склонился к самому лицу девушки, опаляя губы прерывистым дыханием. – Надо было взять тебя сразу, трахнуть, как дешёвую проститутку, чтобы ты визжала от моей силы, краснела от стыда и сгорала от желания. Тогда никому бы не понадобилась твоя пресловутая чистота, и я бы не был таким, – он угнетенно приподнял брови, показывая свою беспомощность перед сложившейся ситуацией, глаза сочились тягостной скорбью, что волком выть хотелось от переполняющего отчаяния. Валерия даже на секунду не представляла, какой инфернально душный ком сжался в его душе. – Отец хотел, чтобы я не распускал руки, и это был интересный опыт, эдакая забавная игрушка на проверку собственной воли. Но это… выше моих сил. Этого невозможно выдержать. Знаешь, почему я остановился тогда? Потому что ты отвечала на каждое моё движение, касание, ты сама этого хотела не меньше. Но что я мог дать тебе потом, чудесной малышке, которая никогда не останется здесь? Кто из нас двоих с большей болью перенёс бы расставание, если бы наши тела все же объединились? Скажи мне, прямо, открыто, в лицо, как умеешь! Не молчи.

– Влад….

И снова ей нечего бросить в ответ, ведь он был прав.

– Теперь поздно оправдываться, – лицо вновь стало цинично жёстким, мужчина проигрывал влиянию отца. – Пора со всем покончить.

Боже, Валерия никогда не представляла, что её первые близкие объятия с противоположным полом окажутся такими травмирующими. Теперь и её воля казалась подавленной, Владислав волочил её за собой, как мешок с костями, не испытывающий никаких чувств. Ремень на запястьях прорезал тонкую кожу, и скоро алые капельки заструились по предплечьям. Но Валерия больше не могла кричать, молиться, бороться. Ей лишь хотелось, чтобы эта мука, наконец, закончилась.

Она даже забыла, что всё это время за ними следил Георгий, предаваясь таинственным размышлениям.

– Давай, сын, на этот стол её. Чертовски завораживающий вид. Твой кинжал таит секрет истинного света, им и нужно выпустить то, что прячется за этой чудной нежной кожей – само сердце, чуткое и невинное.

– Да, отец.