За гранью слов. О чем думают и что чувствуют животные

Прошло четыре часа после того, как мы видели волка. Изредка слышится вой. Ничего не видно. Но мы знаем, что черный волк по-прежнему перемещается и воет.

Снова черный волк!

В воздухе разносится отчетливый звук, который идет с холма на расстоянии не меньше полутора километров от нашего черного путешественника. Странный звук, наполовину вой, наполовину плач. Протяжный, пронизанный болью и тоской. Страдальческий. Или мне это кажется?

Там, наверху… На линии горизонта над нами появляется одинокий серый волк; он смотрит в долину, туда, где только что появился черный – всего на секунду, а затем исчез.

Черный волк, не прекращая выть, но уже невидимый, по-прежнему удаляется от серого.

Я снова смотрю на серого, который топчется в нерешительности, как потерявшаяся собака, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую. Наконец серый решает уйти; он рысцой поднимается по склону и исчезает за гребнем, на котором неожиданно появился.

– Наверное, черный – это Уголек, – говорит Лори. – Уголек – молодая самка из стаи Джанкшен Бьютт.

– А серый, должно быть, Семь-Пятьдесят пять. – Таково мнение Маклафлина.

Волк надолго умолкает. И все же… мне кажется или я действительно его слышу? Жалобный вой как будто застрял у меня в голове, и я начинаю думать, что слабый ветер действительно доносит до меня этот звук.

Мои спутники качают головами; они не слышат того, что слышу я.

Нас окликает Рик. Появился сигнал от Семь-Пятьдесят пять. Поблизости от стаи Джанкшен Бьютт. Сигнал от Восемь-Двадцать тоже регистрируется: она у болота, недалеко от отца.

Может, именно поэтому он повернул назад?

Сумерки оставляют этот вопрос без ответа.

Одинокое сердце охотника

Рик по радио сообщает, что Семь-Пятьдесят пять обнаружен внизу, к западу от долины реки Ламар, приблизительно в одиннадцати километрах от нас. Мы направляемся туда. На пологом подъеме натыкаемся на свежие волчьи следы на снегу. Кому-то кажется, что он слышал одиночный вой, низкий и громкий, доносившийся с заросшего густым лесом холма к востоку от нас. Я не уверен.

Затем подает голос другой волк – из стаи Джанкшен Бьютт. Он как будто вторит собрату, но уже с наполовину скрытого туманом склона горы.

Теперь зрительные трубы позволяют нам разглядеть несколько волков из стаи Джанкшен Бьютт, бегущих по снегу на высоком, поросшем лесом гребне примерно в миле от нас. Два вожака стаи, самец Пуш и его явно хромающая самка, Лохматый Хвост, ведут за собой двух серых и трех черных волков по свежевыпавшему снегу под яркими лучами солнца, прокладывая тропу вниз, через череду уступов, которые называются полками.

– Хороший вожак, – говорит Рик, не отрываясь от зрительной трубы. – Любит бежать впереди стаи.

На краю одного уступа, нависающего над широкими лугами и извилистыми берегами Криста-Крик, где бродят бизоны, волки останавливаются, словно любуясь своими владениями.

Они задирают морды, и в небо уносится протяжный вой, не стихающий несколько минут, – это похоже на утро на первобытной планете. Хозяева своих жизней. Хранители места, которое хранит их. Первый народ. Больше часа они попеременно – а иногда одновременно – бегут и воют, медленно спускаются в долину, то исчезая среди деревьев, то появляясь вновь. Потом продолжают спускаться уже по открытой местности, вниз и вниз, останавливаются, воют, снова бегут по заснеженной долине, снова воют, углубляются в лабиринт из высокой полыни и… исчезают.

Конечно, мы тоже снимаемся с места. Проезжаем около километра и ждем там, где они должны появиться. Мне холодно, волков пока не видно, и я начинаю размышлять о нашей упрямой решимости непрерывно наблюдать за ними. Почему бы не удовлетвориться тем, что мы видели и слышали волков, и не сказать, что цель достигнута? Причина нашего интереса не менее загадочна, чем место, где они появятся снова. В этом есть что-то глубокое, настоящее. Что-то не требующее доказательств, разумное и прочное. Они живут с верой в себя. Они сумели выжить. Поэтому я жду, когда они появятся вновь. Лори говорит, что мы продолжаем наблюдать, потому что действия волков имеют цель. Когда волки ничем не заняты, нам хочется знать, что они будут делать дальше.

– Когда кто-то говорит, что впереди медведь гризли, – прибавляет она, – единственное, что мне нужно знать: есть ли рядом с ним волк?

Мы видим бизонов и снежных баранов, но наблюдаем за волками. Даже бизоны и снежные бараны наблюдают за волками. А когда мы не наблюдаем за волками, то ждем, пока они появятся, чтобы за ними наблюдать.

– Когда я была школьной учительницей, – рассказывает Лори, – то любила наблюдать за детьми. Как они приспосабливаются. В начальной школе одни хотели играть в песочнице, другие – гоняться друг за другом. Я наблюдала, как они развиваются. Точно так же я наблюдаю за волками. Это очень похоже. Мы не просто смотрим на волков. Нам интересны их истории.

Вой не стихает: он то прерывается, то звучит снова. Волки рассказывают свои истории.