За гранью слов. О чем думают и что чувствуют животные

Вот приехали Дэвид Дабаллен и Люси Кинг. Уроженец здешних мест, Дэвид служит в Фонде охраны слонов региональным менеджером. Это высоченный жилистый полиглот с мягкими манерами и острым умом. Люси занимается урегулированием конфликтов между слонами и местными жителями; именно ей пришла в голову гениальная идея сыграть на панической слоновьей боязни пчел. Эту фобию Люси хочет сделать залогом добрососедских отношений между слонами и крестьянами, для которых пчеловодство сможет стать новым источником дохода. Люси запрашивает сигнал датчика с ошейника Венди. Все затаивают дыхание. Вдруг Люси стонет: «Только не это!», и я стискиваю зубы, готовясь услышать страшную правду. Оказывается, у нее снова виснет интернет. Служба поддержки клиентов извиняется, что провайдеру отказано в доступе, и Люси в отчаянии выключает телефон. Никто не произносит ни слова, пока она с образцовой английской сдержанностью в конце концов не роняет:

– Да, немного неприятно.

Дэвиду по телефону сообщают, что два браконьера открыли пальбу по группе слонов на Аттанских болотах, чтобы вспугнуть животных и выманить из воды на открытый участок, где их легко можно будет перебить. У слонов началась паника, местные женщины, работавшие в поле, при виде мечущихся животных подняли крик. Из всей этой неразберихи – Дэвид одновременно пытается слушать, что ему говорят в трубку, и пересказывать нам по-английски, что он слышит, – я понимаю только, что слоны бегут сюда, на север.

Дэвид и Люси решают отправиться дальше вдоль берега, а мы с Шифрой должны оставаться здесь. Через несколько минут у Шифры звонит телефон.

Звонок от Люси. Венди нашлась. С ней все в порядке. Она сейчас на территории Национального заповедника Буффало-Спрингс, где небольшая речка Исиоло впадает в Эвасо-Нгиро, основную водную артерию региона.

Я почти слышу, как наши тела обмякают после чудовищного напряжения. К тому моменту как мы нагоняем Дэвида и Люси, сигнал с датчика Венди уже пришел и Люси выводит на дисплей маршрут ее следования. Прошлой ночью слоны, бывшие за двадцать пять километров отсюда, вдруг группой ломанулись назад, именно ломанулись, не разбирая дороги, не давая себе ни минуты отдыха. Люси показывает нам карту:

– Вот тут они выходят за пределы заповедника. Там такая пойма с очень сочной растительностью, они ее обожают. Тут они пасутся, а вот потом, видите, между полуночью и тремя утра сигнал приходит уже с окраины деревни. Это очень опасная территория.

– Конечно, ведь там поля, поселения…

– И браконьеры, – вставляет Дэвид. – Самый эпицентр!

– И они шпарят в темноте напролом и все там подчистую вытаптывают.

Теперь, стоя на берегу, мы уже два часа в режиме реального времени наблюдаем за тем, как семейство Венди дремлет, не шевеля ни единым мускулом. Очевидно, ночной марш-бросок за кормом вымотал их абсолютно. Но вот, стряхнув дремоту, они спускаются к воде, пьют, переплывают на противоположный берег, выходят и скрываются с глаз. Слоны-эфемеры. За ними поразительно трудно следовать, их сложно понять, их так просто любить и так легко убить. И навсегда потерять их тоже очень легко.

Сегодня сотрудники Фонда охраны слонов совместно с диснеевским Всемирным фондом охраны природы организуют для ребятишек из близлежащей деревни Атта – по совместительству рая для браконьеров – экскурсию в заповедник Самбуру. Им предстоит смотреть на слонов. Вот их комната для занятий: изъеденные термитами деревянные стены, земляные полы, грубо сколоченные столы, приспособленные под парты. Вот и сами школьники – тощие, с ножками-спичками.

В детских улыбках заключен урок постижения ценностей, которым не учат учебники. И одновременно урок нам, контрольная по человечности. Основная часть этих ребятишек вырастет, так и не получив в школе навыков, пригодных для трудоустройства в мире, где отсутствуют возможности для карьеры. Молодых мужчин ждут межплеменные войны и браконьерство. Для слабых женщин остается только секс.

Несмотря на то что наши посетители живут меньше чем в восьми километрах от заповедника Буффало-Спрингс, несмотря на то что деревенская школа была и остается браконьерским штабом, несмотря на то что окрестные фермы и поля расположены в опасной зоне «коридора», через который слоны ходят из заповедника на болотистую пойму и обратно, несмотря на то что фермеры и слоны находятся в состоянии постоянного конфликта, ни дети, ни даже их учитель ни разу в жизни не видели живого слона. Сегодня их пригласили на бесплатную экскурсию в заповедник, чтобы они посмотрели, как слоны принимают грязевые ванны.

Когда детей просят написать что-нибудь про слона, они выражают либо страх перед этим животным, либо гнев за причиненные им разрушения. Есть ли в слоне что-нибудь хорошее? Конечно. Слон приносит хорошие деньги, потому что слон – это туристы и слоновая кость. Как им втолковать, что одно рано или поздно непременно исключит другое?