За гранью слов. О чем думают и что чувствуют животные

Малышка Европа оборачивается, чтобы посмотреть на нас. Я вижу не слоненка, а нечто до боли прекрасное.

Дэвид погружен в воспоминания о погибших слонах, которые никогда не вернутся в семьи, что сейчас проходят пред нашими глазами.

– Господи, как же жалко…

– Ваша работа помогает защитить самых поразительных животных на Земле, – говорю я, но Дэвид сейчас где-то далеко и меня не слышит.

Я все равно продолжаю:

– Вот эти три слоненка. Посмотрите, какая прелесть!

Перед этой наивной силой простодушия не может устоять ни одно горе, и Дэвид словно просыпается:

– Да, смотрите, как разыгрались!

Мы смотрим, а время запечатлевает эту сцену, сворачивает ее и откладывает у меня в памяти.

– За пределами заповедника они ни на шаг не отходят друг от друга, все время бок о бок, – говорит Дэвид. – А тут, внутри, им, конечно, раздолье. Видите, как они разбрелись? Потому что бояться нечего.

Откуда берутся слонята?

Утром нового дня в Амбосели ветер сдувает облака с Килиманджаро, обнажая снежную шапку, возвышающуюся на высоте 5895 метров над синими плечами склонов.

Мы с Катито навещаем семейство Фелисити.

– Они такие чудесные, – говорит Катито. – Хорошо, что вы с ними познакомились.

Сейчас половина одиннадцатого, и они на болоте устроили себе спа-процедуры. Местом проведения служит водоем размером пятьдесят на десять метров, где в присутствии серых цапель и священных ибисов смешанная группа слонов плещется, хлещет друг дружку, трубит и швыряется грязью. Они погружаются под воду и ворочаются с боку на бок. Крупный слон по имени Уэйн раз за разом обдает себя грязевым душем. Слонята, стоя в воде, брыкаются, просто чтобы посмотреть на гигантские фонтаны брызг, и им до того весело, что они, клянусь вам, улыбаются. Умащенные толстым слоем грязи, они ерзают и выписывают кренделя от наслаждения, то выползая на топкий берег, то скатываясь в болото и устраивая кучу-малу. Пыль равнин у них на спинах глянцевито поблескивает от воды.

– Двадцать лет на это любуюсь, и все не надоедает, – говорит Катито.

Серая цапля хватает рыбу, которую вспугнули и пригнали к берегу купальщики. Цапли свое дело знают, они тут не зря дежурят.

– А вот и Оттолайн, красавица наша, – улыбается и всплескивает руками Катито. – Я ее так и узнаю – по красоте.

Оттолайн тридцать один год, в семье О/Б она матриарх. Рядом с ней Озора и Опра.

– Опру легко узнать, она довольно кругленькая, и уши у нее большие, – объясняет мне Катито.

Хороши отличительные черты. Покажите мне тут слониху с маленькими ушами!

Предыдущие матриархи этой семьи, Одиль, Омо и Омега, пали от копий масаи. В Одиль копья попадали трижды, после первого и второго ударов она выжила, третий оказался смертельным. После этого случая восемь оставшихся в живых слоних боятся любого шороха и ни на миг не разлучаются. Эту ночь они провели за пределами Амбосели, сбившись в кучу и устроив себе прогулку под луной в стиле XXI века.

Катито показывает мне еще одну слониху:

– Вот эта, Орбель, настоящая красавица. Смотрите, как она выступает, как ведет за собой слонят. Просто замечательная слониха.

Что тут скажешь? Я полностью согласен.

Катито затаивает дыхание. Вдалеке появляется еще одна группа слонов.

– А это… это семья Кумкват, те, кто уцелел после того, как на них напали и Кумкват, их матриарха, убили. Вы слышали про это? – Катито смотрит на приближающуюся группу, потом поворачивается ко мне, потом снова смотрит на слонов. – Страшная история. Видите вон тот холм? Он называется Ломомо. Их убили где-то посередине между холмом и тем местом, где мы сейчас находимся. Совсем близко отсюда…

Она умолкает, вспоминая то, что случилось всего три месяца назад.

В то утро царственно-прекрасную сорокашестилетнюю Кумкват, известную по многочисленным фотографиям, и двух ее взрослых дочерей убили ради бивней. Кванза, ее дочка-сосунок, осталась сиротой. Другого слоненка, шестилетнего Кореса, бывшего с матерью, долгое время не могли найти и тоже считали погибшим. И вдруг он объявился. Оказывается, Корес прибился к семье В/Б.

– Он был такой грустный, понурый, но, когда я увидела, что он жив, не могла сдержать слез.

А у семьи К/Б теперь новая глава, Корал, они с Кумкват были лучшими подругами.

– У меня за них так душа болит, – вздыхает Катито. – Малютку Кванзу – ее так окрестила Вики; на суахили это значит «первая», потому что, когда случился этот беби-бум после засухи, Кумкват разродилась ею первой, – нашли рядом с мертвой десятилетней сестрой. Так и стояла, ни на шаг не отходя. Ей без матери было не выжить, поэтому мы отправили ее в Найроби, в Фонд Дэвида Шелдрика. Я ее навещала в питомнике.

Мы едем дальше.

– И вот этих мне тоже очень жалко, – вздыхает Катито. – Савите всего двадцать три, а она у них матриарх.

Катито сокрушенно качает головой:

– Много слонов полегло во время засухи, поэтому тут все больше сироты.

Катито неожиданно всплескивает руками: