За гранью видимого. Инструменты связи с потусторонним миром

В другой раз я обнаружил себя в некоем здании, которое, по всей видимости, было женским монастырем. Климат вокруг был достаточно жаркий и сухой, вполне подходящий для Африканского континента либо для Южной Америки. Рядом со мной находились две смуглые или чернокожие женщины в монашеских одеяниях, но их одежды были не черного, а белого цвета (что, как я замечу, вполне логично для данного географического пояса). Мы с ними о чем-то быстро и оживленно беседовали и точно не на русском языке. Как и в предыдущем случае, я опять же понимал, что похож на них, т. е. также как они, был женщиной и вдобавок чернокожей! Вся обстановка, их внешний вид, моя собственная текущая роль ощущались вполне естественно, точно так же, как каждый из нас чувствует себя в дневном окружении во вполне знакомой и привычной ситуации. В монастыре существовало нехитрое устройство в виде допотопного «лифта». Оно представляло из себя подъемник в виде круглой платформы, подвешенной на цепях, приводившийся в действие вручную и предназначавшийся, как я знал, в основном для транспортировки пожилых монахинь. Из деталей окружения у меня отложилась в памяти аккуратная, практически безупречная побелка стен. Содержание моего разговора с теми женщинами и подробности, позволяющие привязать данный эпизод к какому-то конкретному месту или времени, увы, в моей памяти не сохранились.

Оглядываясь назад, я считаю весьма маловероятным, что эти сны являлись воспроизведением ранее прочитанного или увиденного мной на экране, хотя, конечно, нельзя полностью исключить такую возможность. Стоит отметить, что данные эпизоды не противоречат ни реинкарнационной версии, ни гипотезе о том, что посредством коллективного бессознательного мне были переданы обрывки реального опыта людей, когда-то живших на Земле. На каком из этих предположений остановиться, пусть решает читатель.

Глава 22. О догматизме в науке

Среди самых разных людей – как работников академической сферы, так и тех, кто не имеет к ней прямого отношения, – весьма распространенным является мнение о том, что наука не признает такие вещи, как жизнь после смерти, тонкий мир и транскоммуникация. Но так ли это в действительности? И в каком смысле необходимо понимать данное утверждение?

Прежде чем обсудить этот вопрос подробнее, хотел бы начать с одной цитаты из романа Ивана Ефремова «Час Быка»[529]:

«…Они говорили дельные вещи на уровне науки Торманса, сообщали новые открытия, но интересные идеи тонули в массе ненужных фраз. Мысль, как загнанная зверюшка, металась между словесными нагромождениями изречений, отступлений, реминисценций, схоластики доказательств. Ученые Торманса очень много занимались отрицанием, словесно уничтожая то, чего якобы не может быть и нельзя изучать. Об известных явлениях природы твердили как о несуществующих, не понимая сложности мира. Это негативное направление науки пользовалось наибольшим успехом у массы людей Ян-Ях, потому что поднимало их ничтожный опыт и узкий здравый смысл до „последнего слова” науки».

Знакомясь с тем, как советский палеонтолог, философ-космист и выдающийся писатель Иван Антонович Ефремов описывает науку и общество вымышленной им планеты Торманс, многие из думающих людей с сожалением вздохнут, узнав в этих описаниях то, что до сих пор нередко можно встретить на нашей собственной планете.

Но раз мы заговорили о науке, стоит уточнить: а что, собственно, мы должны подразумевать под этим понятием?

Можно, конечно, считать «наукой» ее административный аппарат, и тогда, само собой, вполне естественно рассуждать о том, какие вещи «признают» или «не признают» ее чиновники, исходя из собственных конъюнктурных соображений.

Диссертационные советы состоят из конкретных лиц, каждый журнал имеет своего главного редактора, на то или иное исследование можно выделить или не выделить грант и т. д.

И не стоит сильно обольщаться утверждениями об «отсутствии цензуры» – де-факто она существует как в России, так и в других странах, пусть даже не в такой грубой и бесцеремонной форме, как это бывает при тоталитарных режимах.

Как пишет Уилл Харт в своей замечательной статье «Подавление инакомыслия в науке»[530]: