За гранью видимого. Инструменты связи с потусторонним миром

Представим себе группу детей, объединившихся для того, чтобы дать объяснение происходящему в окружающем мире, но при этом имеющих минимальное количество исходных данных. Можно допустить, что, добросовестно стараясь, они смогут провести наблюдения и сделать некоторые выводы, которые можно считать вполне научными по духу и содержанию. Но можно ли сравнить качество полученных ими результатов с возможностями взрослого человека, обладающего необходимым образованием, развитым интеллектом, доступом к наследию своих предшественников, имеющего в своем распоряжении самые современные лаборатории и инструменты? Думаю, вряд ли. Тогда как можно доверять поверхностным суждениям людей, которые, хоть и обладают набором навыков, необходимых для решения определенных вопросов, по существу находятся на детском уровне в вопросах духовных и метафизических? В науке, как и во многих других областях человеческой деятельности, многое определяется нашей внутренней мотивацией и мировоззренческими установками. И я вас уверяю, что человек, наделенный научными регалиями, но при этом считающий, что главным смыслом жизни является кормить свое физическое тело и тела своих родственников, при рассмотрении одних и тех же фактов придет совершенно к другим умозаключениям, чем тот, кто полагает себя вечно эволюционирующим духовным существом, временно облаченным в земную плоть. Разный уровень духовного развития предполагает совершенно разные предпосылки, а значит, и разные выводы.

Закономерно, что среди людей, хоть в минимальной степени владеющих рассматриваемой нами темой и обладающих соответствующим объемом знаний, я никогда не встречал ни одного категоричного скептика. Максимум, к чему относится их скептицизм, – это к необходимости отбора достоверной информации, а не к самой теме вообще. В личной беседе многие из них дают понять, что боятся открыто заявлять о своей позиции, так как их могут не понять коллеги, начальство и т. д. Как это всегда бывает, самоцензура приводит к тому, что свобода познания приносится в жертву чьей-то серости и примитивизму.

Опираясь на мои собственные наблюдения, я могу сказать, что ИТК, как и спиритуализму вообще, выпала замечательная судьба – обладать двойственной природой, являясь и наукой, и духовной практикой одновременно. В перспективе духовная практика должна стремиться к такой степени точности и выверенности, чтобы, по существу, стать наукой. С другой стороны, людям, придерживающимся научного мировоззрения, стоит постепенно избавляться от таких внутренних качеств, как чванство, невежество и высокомерие. Лишь тогда они смогут осмыслить и принять то знание, которое приносит общение с ТМ. Каждый может научиться подобному общению, если посвятит этому должное время и необходимые усилия, которые требуются для освоения любой серьезной дисциплины. Такие понятия, как ученый-медиум, ученый-транскоммуникатор, ученый-внетелесный оператор, медитирующий ученый и т. д., должны стать не каким-то нонсенсом, а частью нормальной практики, включенной в общую структуру познания. Когда синтез духовных и научных методов изучения нашей действительности произойдет, я уверен в том, что и мир вокруг нас претерпит серьезные изменения.

Глава 23. ИТК в прессе

Первые публикации в отечественных изданиях, посвященные зарубежным экспериментам в области ИТК, появились в начале 90-х годов. Так, в газете «Аномалия», регулярно выходившей в то время в Санкт-Петербурге, были опубликованы две статьи: «Мосты на тот свет» (№ 4, 1990, рисунок 23.1) и «Мост Бартона выходит на связь» (№ 3 (7), 1991, рисунок 23.2). Первая заметка посвящалась работе немецких исследователей Адольфа Хомса и Фридриха Малькхоффа. Вторая давала краткий обзор результатов Люксембургской группы Харш-Фишбах.

19 февраля 1991 года в американском издании Weekly World News появилась публикация «Я говорил с моими ушедшими женой и дочерью!» (рисунок 23.3).

Она была позаимствована российскими СМИ и даже вошла в некоторые издания, например, в книгу известного в России исследователя аномальных явлений Алексея Приймы «Вести с того света»[532].

Рисунок 23.1. «Аномалия», №4, 1990 г.

Рисунок 23.2. «Аномалия», №3 (7), 1991 г.

В этой публикации рассказывается о Филе Шрайвере, 56-летнем изобретателе из штата Оклахома, который, работая над новой моделью высокочастотной телевизионной антенны, неожиданно увидел на экране образ своей 18-летней дочери Карин, погибшей в автокатастрофе в 1986 году. Пытаясь пробиться сквозь статический фон, она явно пыталась что-то ему сказать. Чуть позже, после доработки антенны, ему удалось вступить в аудио– и видеоконтакт не только со своей дочерью, но и со своей ушедшей женой Алисией. Образы удерживались на экране в общей сложности до 30 секунд. На тот момент Шрайвер строил планы по улучшению своего изобретения, но про дальнейшую его судьбу, увы, ничего не известно.

Рисунок 23.3. Weekly World News, 19.02.1991 г.