За грибами в Лондон

– Нет, – проговорил Владимир. – Это попечители, на чьи пожертвования построена и существует больница.

– А почему вас нет? – строго спросил я.

– Это большая честь. Надо заслужить! – произнес он.

– Но, я думаю, у вас получится.

Подумав, Цукер благосклонно кивнул.

– А где врачи? – озирался я. Как-то не хватало мне привычных врачей, озабоченно пробегающих по коридорам в белых халатах, от которых веяло свежестью, и бодростью, и надеждой. Пусто вокруг.

– Наш друг Крис, насколько я знаю, именно сейчас оперирует в другой клинике. А следующая его операция – даже не знаю где! Наши врачи – свободные люди, – с гордостью произнес он.

– Ну а, на худой конец, больные-то где?

Где эти старички и старушки, шлепающие с мисочками в руках по направлению, столовой, расточающей сладкие запахи?

– Да как-то особенно никто тут не шляется, – жестко он пояснил. – Да даже и не валяется! Дороговато здесь находиться.

Да, странные тут больницы. Ни врачей, ни даже больных. И даже не пахнет! Это я в переносном смысле сказал. Но получилось в буквальном – больными даже не пахло. А если еще учесть, что и поликлиник тут тоже нет… то где же «передовая медицина»?

– Так кто же здесь есть?

– В США на очень высоком уровне контингент медицинских сестер… «нёзёсс» по-английски. Они и координируют процесс. Вот, полюбуйтесь!

Через стеклянную стену мы поглядели, как в светлой комнате несколько серьезных женщин работает на компьютерах и разговаривают по телефону.

– Здесь обрабатываются данные с датчиков, которые контролируют больных.

– То есть рассматривают данные?

– Да. В том числе одна из важных – тип страховки. Медсестры все обрабатывают и посылают врачам. И те уже пишут решение.

– В смысле – диагноз?

– Нет. Пока что – решение. Берет он этого больного или нет.

– Но мы же смотрели сериал «Скорая помощь». Там всех берут!

– Ну «Скорая» она и есть «Скорая»! – как-то недовольно он сказал. – Первая помощь оказывается. Но если речь идет о серьезном лечении – тогда так.

– Неконтактным способом, – вырвалось у меня.

– Ну, если хотите – так, – жестко ответил мне Цукер.

– Да я-то как раз не хочу! Мне нравилось, наоборот, когда врач ощупывал.

– Сейчас аппаратура вполне с этим справляется. Разумеется, здесь есть отдел диагностики, самый передовой.

– Но… дистанционной!

– Да! Высококлассные специалисты здесь не шляются просто так.

…Ну ясно. Но больше мне нравится, когда «шляются». Заглядывают. Говорят… пусть даже и не по делу, а просто так. Размечтался!

Коридор неожиданно перегородила стеклянная стена с такой же прозрачной дверью – и я бы, несомненно, расшиб лоб, если бы не буквы на двери: «Surgery of one day».

– Что это написано? Хирургия одного дня?

– Да. Такое отделение открыто тоже во благо клиентов и страждущих родственников. Потому что порой даже операция не обходится так дорого, как последующее содержание в больнице.

– И?

– Тут в основном несложные операции. И работают стажеры.

– И сразу ставят на ноги?

– Ну, во всяком случае, лежать не дают. Выдают в основном сидячих. На стульях.

– Так стульев не напасешься! Или приезжают со своим?

– Думаю, да, – сухо Цукер сказал. – Можно, конечно, оставить на какое-то количество дней, – с явной неприязнью к таким клиентам мой друг произнес. – Но это дороговато!

– Ну да. Как наш один писатель написал: «Он и здоровый-то столько не стоил!»

– Вы не совсем правильно поняли меня.

– Почему? Понял. Человек должен быть самоокупаем… А не просто так!

А я-то валялся после операции десять дней – и хоть бы хны! Сосед, помню, все ныл: «Ну когда же вы, доктор, меня выпишете?» – «У вас плохо заживает шов!» – «Прям как в тюряге!» – жаловался больной, щедро татуированный. А тут – свобода выбора. И все выбирают свободу!

– Так где же люди? – вырвалось у меня. – О чем же я буду писать?

– Люди? – Владимир задумался. Действительно, где? Попробую вам помочь! – Лицо его озарилось какой-то идеей. – Идемте!

Мы пошли по коридору в обратную сторону. И все явственнее доносились звуки старорежимного, но удалого фокстрота. В больнице! Вот она, американская сила духа!

В питерской больнице, где недавно побывал, я, придя в себя после операции, спустился в буфет на первый этаж. И только я поднес к губам давно желанную чашечку кофе и даже сладострастно зажмурился, услышал вдруг заунывные звуки отпевания. Я замер. Потом, повернувшись, я не только услышал отпевание, но и увидел его, со всеми мрачными атрибутами, включая сразу несколько смиренно лежащих покойников в гробах. Это сильно! Оказывается, по просьбе верующих часть нижнего буфета превратили в часовню… чтобы больные на всякий случай готовились к отпеванию.

А тут – лицо Владимира сделалось вдруг напряженно-веселым. Тут – так! Мы подошли к залу с распахнутыми дверями.

– Вообще, не совсем удобно… в их частную жизнь, – проговорил он. – Но вы, как наш Орфей, загляните.