За и против кинематографа. Теория, критика, сценарии

Банальный факт – даже в неспокойные периоды больших перемен самые передовые умы с трудом расстаются с идеями прошлого, проявившими свою непоследовательность, и продолжают цепляться за отдельные из них, потому что невозможно единовременно отвергнуть общепринятые истины как ложные и утратившие ценность трюизмы.

Молодёжь танцует.

Комикс: Принц Вэлиант за столом в «Подземелье времени».

Девушка говорит ему: «В этой пещере собраны трофеи времени, никто не осмеливается сюда входить!»⁵

Граффити: «Никогда не работайте!»

Надо добавить, что когда сталкиваешься с подобным состоянием дел на практике, эти трудности устраняются в тот момент, когда группа людей начинает строить своё реальное существование на сознательном отрицании общепринятых истин и на полном презрении ко всем возможным последствиям.

Компания у стойки кафе на рассвете.

Принц Вэлиант отвечает девушке: «Я не уловил смысл Ваших слов, но у Вас крепкое вино, у меня кружится голова».

Те, кто собрался тогда там, казалось, приняли за единственный принцип своих действий, публично и с самого начала игры, тот секрет, который, говорят, Старец с Горы передал в свой последний час самому верному командиру своих фанатиков: «Ничто не истинно, всё дозволено». В настоящем они не придают никакого значения тем, кого среди них не было, и я думаю, что они правы; а в прошлом если кто-то и вызывал их симпатию, то это Артюр Краван, дезертир семнадцати стран, и, может быть, Ласенер⁶, образованный бандит.

Люди из Сен-Жермен-де-Пре на террасе кафе и внутри; гитарная музыка, встречи, беседы.

Ласенер говорит нескольким капиталистам: «Для того чтобы создать мир или разрушить его, нужны все». Они отвечают: «Это лишь слова, но звучит интересно». «Очень интересно».

«В самом деле».

Здесь экстремизм был провозглашён свободным от какой-либо конкретной причины и с гордостью избавился от всех проектов. Общество, которое уже шаталось, но ещё не знало об этом, потому что повсюду соблюдались старые правила, вдруг оставило свободное пространство для тех, кого чаще всего отталкивают, но кто существовал всегда: для несговорчивого преступного мира, соли земли, людей, готовых поджечь мир, чтобы стало светлее.

Город Котоко на реке Нигер.

Другой город.

Снова компания пьющих на рассвете.

Молодёжь продолжает танцевать.

«Статья 488. Совершеннолетие наступает по достижении 21 года; в этом возрасте лицо является способным ко всем действиям гражданской жизни»⁷.

БЕЛЫЙ ЭКРАН.

«Наука ситуаций, включающая в себя элементы психологии, статистики, урбанизма и этики, должна быть создана. Эти элементы следует соединить для достижения принципиально новой цели: сознательного создания ситуаций».

«Но в этом фильме не говорят о де Саде».

«Порядок царит, но не правит».

«Без ума от оружия. Ты помнишь. Именно так. Никто не был достаточно крут для нас. Однако… Град по стеклянным знамёнам. О ней будут вспоминать, об этой планете».

«Статья 489. Совершеннолетний, который находится в обычном состоянии слабоумия, безумства или бешенства, должен быть лишён дееспособности, хотя бы в этом состоянии наступали светлые промежутки».

«После всех несвоевременных ответов и постаревшей молодёжи ночь падает с небес».

«Подобно потерянным детям мы проживаем свои незаконченные приключения».

Возмутившаяся толпа скандирует с балконов театра: «Занавес!»

Фильм, который я тогда снял, который прямо-таки взбесил наиболее передовых эстетов, был с начала до конца подобен предыдущим кадрам; эти отрывочные фразы звучали на фоне полностью белого экрана, но они перемежались интервалами с полностью чёрным экраном, во время которых не говорилось ничего. Некоторым, безусловно, хотелось бы верить, что с дальнейшим опытом мои таланты и стремления стали более зрелыми. Было ли это опытом усовершенствования того, что я уже отверг? Не смешите меня. С какой стати некто, пожелавший стать столь невыносимым в молодом возрасте, вдруг стал бы более приемлемым по мере взросления? Всё, что было настолько плохим, не могло стать лучше со временем. Люди могут сказать: «Он изменился с возрастом», но он остался таким же, как был.