За и против кинематографа. Теория, критика, сценарии

Все гордились тем, что с честью выдерживали столь страшный вызов, и на деле, я верю, что никто из тех, кто побывал там, не добился в мире и малейшей репутации честного человека.

Несчастного избивают и вышвыривают сквозь витрину.

Хозяин возмущается: «Ичто теперь насчёт моих стёкол?» Ласенер отвечает ему со своего места: «А что, хозяин, теперь в харчевне “ Rouge-Gorge” нельзя веселиться?» – ион делает жест рукой, словно перерезает горло ножом. Хозяин примирительно: <0 мсье Ласенер, что я могу сказать…»

Каждый день мы все опрокидывали больше стаканов, чем профсоюзы говорили лжи в ходе одной дикой забастовки. Толпы полицейских, чьи внезапные рейды направлялись большим количеством осведомителей, не прекращали вторгаться к нам под всеми возможными предлогами, но чаще всего они искали наркотики и несовершеннолетних девушек. Как мне было не вспомнить всех этих очаровательных воров и их гордых девушек, с которыми я обитал в низах общества, после того, как я услышал песню заключённых в Италии? – Всё время прошло, как наши ночи тогда, когда мы не воздерживались ни от чего. «Вот где живут те девушки, что дают тебе всё, сначала приветствие, потом руку… – на улице Филанджери есть колокол, – каждый раз, когда он звонит, звучит приговор… – самая прекрасная молодёжь умирает в тюрьме».

Две полицейские машины резко останавливаются у «Кафе поэтов». Полицейские забегают внутрь, запрещают посетителям выходить и требуют предъявить документы.

Девушка идёт по ночной улице.

Портрет несовершеннолетней девушки.

Вид тюрьмы, где были убиты члены группы Баадера, снаружи. Андреас Баадер и Гудрун Энслин⁸.

Презирая все идеологические иллюзии и питая полное безразличие ко всему, что позже попытается оправдать их, эти отщепенцы, не смущаясь, объявляли о том, что последует. Конец искусства, заявление о смерти Бога в его же соборе, попытка взорвать Эйфелеву башню – таковы были мелкие скандалы, в которых периодически были замешаны те, чей образ жизни сам по себе был самым крупным скандалом. Они также задавались вопросами о поражении некоторых прошлых революций; они вопрошали, существует ли пролетариат на самом деле и чем он мог бы быть в этом случае.

Человек в шляпе входит в один из баров Сен-Жермен-де-Пре и о чём-то долго говорит с хозяином заведения.

Компания философствует за бутылкой в питейном заведении.

Актриса продолжает дискуссию в другом фильме: – Одни считают, что он думает о нас, другие думают, что мы его мысль, третьи полагают, что он спит, а мы – его сон, его дурной сон».

Когда я говорю об этих людях, может показаться, что я над ними смеюсь, но этому не надо верить. Я пил их вино. Я верен им. И я вовсе не считаю, что стал в чём бы то ни было лучше, чем были они в те времена.

Съёмки подвижной камерой других столов, занятых той же шайкой.

Учитывая огромную силу привычки и закона, которые беспрерывно довлели над нами, никто из нас не был уверен, что будет там же к концу недели; но там было всё, что мы когда-либо любили. Время прожигалось ярко как никогда, и его не хватало. Мы чувствовали, как дрожит земля.

Школьница убегает по ночным улицам. Дверь бедного кафе.

Венецианский заговорщик говорит своей подруге: «Скоро мы будем на твёрдой земле, и тогда мы сможем видеться немного чаще».

Многих унесли самоубийства. «Пей, и дьявол тебя доведёт до конца»⁹, как поётся в песне.

Люди в баре, размещённом в погребе.

Земную жизнь пройдя до половины, очутились в окружении сумрачной меланхолии, которую выражало множество смешных и грустных слов в кафе потерянной молодости.

Девушка медленно проходит сквозь вращающуюся дверь в том же квартале.

Декорации и компания, вместе.