За каждый метр

Из-за деревьев выходит командир взвода Селезень, низенький крепкий сержант, у него в самом деле утиная походка, старая травма позвоночника. Селезень ведет Дрездена к роте. Оставшиеся от БАРСа, стоявшего здесь зимой, окопы местами оплыли. Для контроля балки подходит только два окопа, рота в них не поместится. Дрезден указывает места для двух пулеметных гнезд, эти окопы почти не нужно переделывать, остальные бойцы расползаются по опушке и окапываются. Начало весны, песчаный грунт соснового леса рыхлый. Окопы для стрельбы лежа быстро превращаются в окопы для стрельбы с колена.

Дрезден приказывает оператору поднять «Мавик» над оврагом. В густой растительности оврага ничего не видно, потому на коптере включают тепловизор.

Если напротив правда стоят соседи-десантники и овраг глубоко вклинился в нашу оборону, то опасаться РЭБ НАТО не стоит. Дрезден стоит рядом с оператором и видит на экране, как светлые теплые тени жмутся к деревьям. Другие двигаются вдоль фронта, чтобы обойти фланг роты Дрездена как можно дальше.

Все ясно. «Немцы» видят роту с беспилотника и не атакуют, ибо что-то задумали.

– Всем копать щели – укрытия от артогня, – приказывает Дрезден.

Его команду передают по цепи. Лопаты начинают стучать чаще.

Высунувшись из-за дерева, Дрезден осматривает склон оврага перед опушкой. Гребень местами зарос кустарником, за которым могут укрыться нападающие. Кусты бы срезать, но не успеть. От воя приближающихся снарядов Дрездену становится не по себе. Шесть снарядов взрываются на опушке одновременно. «Хохлы порядком расстреляли стволы старых советских 152-миллиметровых гаубиц, – думает Дрезден, – кучность неудовлетворительная, но организация стрельбы четкая».

И падает на землю, стараясь найти укрытие в углублении между корней. Он оказался на самом дальнем отрезке позиции роты. Плохо. Над головой свистят осколки, щепки и комья земли. Второй залп такой же – от шести одновременно разрывающихся снарядов воздух звенит и закладывает уши. Чувствуется работа американской станции управления огнем – гаубицы стреляют из разных мест, чтобы затруднить русским контрбатарейную борьбу, но падение снарядов синхронизировано.

Едва прекращается артналет, по позициям роты начинает стрелять танк. Дрезден извлекает из-за спины лопатку и углубляет нору, в которой он случайно оказался. Рядом оператор «Мавика» ловко сажает коптер на ладонь, прячет в футляр и тоже окапывается. Хороший мальчишка. Не бросил аппарат.

– Приготовиться к отражению атаки, – кричит Дрезден оператору между падением танковых снарядов.

Тот послушно передает команду по цепи. Снаряд падает совсем рядом и оглушает Дрездена. Он трясет головой: «Это я оглох – или танк прекратил огонь?»

Дрезден передергивает затвор автомата и четко слышит щелчок. Нет, не оглох!

Фигуры хохлов вырастают в пятидесяти метрах от позиции роты. Десантники срезают всю цепь кинжальным огнем в упор. Бой длится всего несколько секунд. Не бой, а истребление. Дрезден не заметил, чтобы кто-то из врагов успел выстрелить в ответ. Слишком легко.

– Окапываться! – кричит он.

На опушке леса по ту сторону оврага с треском падает снаряд. Потом еще один. Пристрелка, за которой должен последовать залп? Но нет, американская гаубица у хохлов – единственная.

На опушку рядом с ротой падает серия мин. «Дрезден» не успевает спрятаться. Стоит на мгновение опустить голову к земле, как вот они. Танки!

С противоположного склона оврага два Т—64 обстреливают позиции роты прямой наводкой. «Но с «Орлана» ведь их видно?» – думает Дрезден.

– Аляска, я – Дрезден, прием! – кричит он в рацию, отобранную у Селезня.

– Дрезден, я – Аляска, да!

– Аляска, я – Дрезден, танки вне досягаемости лупят по нам, прием.

– Аляска, я – Сигма, вижу шесть танков, прием. – В эфир вклинивается командир батальона.

Значит, Дрезден видит только два? Где остальные четыре? Перед фронтом?

Минометный огонь прекращается, но под огнем шести танковых пушек лес кажется маленьким. Не лес, а так – рощица. Спасает то, что танки лупят прямой наводкой, поэтому бойцы усиленно зарываются в землю.

Огонь не позволяет Дрездену встать, но он решает обойти позиции взводов и переместиться на левый фланг, поближе к танкам. Он ползет и шепотом молится. Танки его не видят, снаряд по нему может прилететь только случайно. Но Дрезден командир – и не может пережидать обстрел в окопе.