За каждый метр

– Да мы тут все не молоденькие. Мне 56, начальнику связи – 57. Ему только днем поспать нужно, а так слух у него острый. – Он указывает в дальний конец землянки, где колышется брезентовая занавеска, отгораживающая спальное помещение.

Понять, шутит ли Камыш, невозможно.

– Славка-замполит, 60 лет, богатый был, магазины какие-то, бросил все, сюда поехал добровольцем, уже здесь умер. Сердце прихватило. – Камыш все-таки серьезен. – Так что замполит нам нужен.

– Я и не офицер к тому же. «Чистые погоны – чистая душа». – Проза вспоминает поговорку советских времен, которую Камыш должен знать.

– А у меня грязные погоны, грязная душа и руки грязные по плечи.

Нет, не получается Прозе настроить собеседника на легкий шутливый тон.

– Я книжку сюда приехал про вас писать.

– Я книг не читаю. Только Евангелие и «Боевой устав ВДВ». – Камыш демонстративно смотрит на часы, достает из нагрудного кармана очечник, водружает на нос очки в тонкой оправе и перебирает бумаги на столе.

– С молодыми проще, конечно. В тыл вышли, девок сисястых нашли, выпили, в морду получили, вернулись – и в атаку! А старики, как пескарь у Чехова, сидят тихо, и «немцы» их бьют.

Затем, взглядывая поверх очков через голову Прозы, говорит кому-то:

– Командиров рот ко мне вызовите через десять минут.

– Про себя расскажете?

– А чё про меня рассказывать? Клюют меня тут. Мол, устарел. А чего устарел? «Нона» та же самая, РПГ—7 тот же самый, «двойки», «четверки», авиация та же, что и в Чечне. Что изменилось-то? Тактика? Артиллерия реагирует чуть быстрее. Дроны? Ну да, согласен. Так двигаться надо. Встал на две минуты, сразу прилет. Не стой на месте! Пусть командиры рот расскажут.

– А вы про них?

– У нас батальон футбольных фанатов, на гражданке пятачки друг другу чистили, а здесь нормально. Воюют. Иногда сержанты командуют капитанами. После утреннего совещания Шипуна спросите, командир 14-й роты, он с вами поговорит.

Проза гуляет вокруг землянки, где комбат совещается с командирами. Все замаскировано свежими сосновыми ветками. Кострище огорожено заборчиком из гильз. Это общая практика десантников: везде, где нужно ограждение, использовать гильзы. Пятый батальон поселился в лесу только что, гильзы не успели закоптиться. Проза читает маркировку – гильзы от снарядов «Ноны».

С ночи прохладно и сыро.

Командиры выходят из землянки, но Шипун снаружи беседует с коллегами. Его свежевыбритая голова сияет на солнце, а борода, наоборот, густая, черная, до самой груди, с двумя вертикальными проседями. Он долго трясет кому-то пальцем, что-то доказывает.

– Добро! – слышит Проза бас Шипуна.

Командир 14-й роты наконец замечает Прозу и кивком зовет за собой, смотрит искоса, недоверчиво.

Спускаются в землянку-столовую. Она внутри напоминает бар из фильмов, только свежая древесина светлая. За барной стойкой возится повар, столов всего три. Шипун выбирает самый большой стол, садится напротив Прозы, но разговор не начинает, ждет двоих товарищей, которые занимают места на лавках рядом с ними.

Больше всех говорит начальник штаба роты Дмитрий, который сидит справа от Прозы:

– А почему вы их называете нацистами? Это неправильно. Гляньте, кто стоит напротив нас: грузины, поляки, немцы, чеченцы, негры, русские из РДК и футбольные фанаты. Им нет дела до величия украинской нации! Никакого дела! Они приехали сюда резать русских. Мы воюем с русофобами.

– Выходит, в основе украинского нацизма – русофобия? – уточняет Проза.

– Выходит!

Повар ставит на стол четыре разнокалиберные кружки с чаем. Шипун рассказывает:

– Вон связист у нас, тоже весь в нацистских наколках, но служил, старался, раздеваться стеснялся. Оказалось, у него перелом позвоночника после ДТП был, но он к нам добровольцем пришел. Пока шуруп в позвоночнике не сломался у него, мы до госпиталя и не знали о его наколках. И чё? Хороший связист.

– Сведет теперь, наверное, – предполагает Дима.

– Про футбольных фанатов, – говорит Проза, – вы же к разным клубам относитесь?

– Ну да, – отвечает блондин с тонкими чертами лицами, командир 15-й роты, – но у нас вражды вне стадиона нет.

– Субкультура такая, – вставляет Дима, – у нас даже есть взвод омоновцев. Мы с ними там дрались, а здесь ни-ни. Братья.

– И футбольная феня у нас своя, – говорит Шипун, – чтоб в бою только мы друг дружку понимали. А если перехват, то – фиг им.

– А лидеры банд на гражданке помогают: гуманитарка и курсы учебные, – снова говорит блондин.

– Банд? Лидеры банд? – Прозе кажется, что он ослышался.

– Ну да, футбольных банд, вот один рядом с вами сидит. – Командир 15-й роты указывает на Диму, тот молча улыбается. Скромничает.

– У нас даже свой пресс-атташе есть. – Шипун оборачивается ко входу.

В землянку, пыхтя, входит высокий боец с красивыми русыми усами под длинным носом.

– Да ладно?! – не верит Проза.

Они знакомятся. «Пресс-атташе», который в батальоне заведует автохозяйством, рассказывает:

– Да, два телеграм-канала веду. Свой и батальона. – Он диктует Прозе названия.