За каждый метр

– Вот сюда покажи! – Заместитель начарта вскакивает и тыкает рукой в угол экрана.

Оператор передвигает камеру.

– Вот! Здесь, под бревном, черное. Рука?

– Похоже, рука торчит.

– Тепляк можешь включить? – спрашивает Аляска оператора.

– Этот «Мавик» – без тепляка.

– Кто там у нас? – спрашивает кэп у дежурного.

Но отвечает Селен, которому не хватило стула, поэтому кадровик стоит:

– Мы когда уходили, на 55-й точке была военная полиция.

– Седой, Седой, я – Аляска, прием.

Командир взвода военной полиции не отвечает.

– Сколько их там?

– С Седым пятеро, – отвечает Селен.

– Вызывайте его, – приказывает Аляска дежурному.

– Седой, я – Шале, прием! – бубнит дежурный в «Азарт».

– Это – «немцы», уцелевшие после атаки, ищут укрытие. Сейчас они раскопают нам КНП… – начинает начарт.

Он сидит спиной к Прозе, но по тону голоса понятно, что начарт расстроен.

– Аргон, я – Аляска, прием!

– Аляска, я – Аргон, прием!

– Аргон, я – Аляска, над вами пидоры лазят, сидите тихо. Прием!

– Аляска, я – Аргон, да.

– Шале, я – Седой, прием!

Командир полка берет трубку у дежурного:

– Седой, я – Аляска, приказ: зачистить пионерский лагерь от хохлов, прием!

– Аляска, я – Седой, принял, да.

– Выручай, Саша.

Коптер висит над бывшим лагерем. Офицеры спорят: сколько украинцев прячется в развалинах? Вроде трое.

– У военной полиции есть опыт зачистки населенников, – замечает Селен Прозе.

Писатель уступает место уставшему кадровику, но тот отказывается садиться.

На экране рядом с развалинами появляются фигурки военных полицейских. Аляска одобрительно кивает.

– Аляска, я – Салют, прием! – слышится из рации.

13.45

Салют некоторое время слушает, как Аляска разыскивает командиров рот третьего батальона, изучает местность. Лес между ЛЭП и линией опорников 84–86 пуст. Но тот, что тянется вдоль дороги от лагеря в сторону ЛЭП, густой, почти не поврежденный артиллерией. «Салют» проходит по траншее опорника, находит командира роты:

– Выдели мне бойца потолковее.

Вдвоем они перебежками спускаются к ЛЭП. Лес действительно пуст. Салют выбирается на опушку, исследует бугры по ту сторону просеки. Ему кажется, что он ошибся, бугры конфигурацией напоминают 147-й опорник, утром захваченный разведротой Бекаса. Но ошибки быть не может. Это просто похожий лес. Салют осматривает сосны вокруг, находит подходящую.

– Прикрывай! – командует он бойцу, а сам, оставив автомат, подпрыгивает, хватается за короткий сук, едва достаточный для двух рук, подтягивается и карабкается как можно выше.

Вряд ли у них больше одного снайпера на участке! Тем не менее на середине подъема Салют каблуком сшибает камеру, направленную в сторону русских позиций. Хрен вам, а не наблюдение! Наверняка батареи камеры давным-давно разрядилась. Он лезет на самый верх сосны, где дерево уже опасно покачивается, а хвоя мешает наблюдению. При желании хохлы могут разглядеть его со стороны 150-го опорника. Подполковник изучает опорник, замечает наблюдателя, переводит взгляд в глубь леса. Там низина, заболоченная старица Северского Донца. Лес густой. Салют видит блик. Техника? Показалось? Он смотрит на часы и шепчет в рацию:

– Аляска, я – Салют, прием!

– Салют, я – Шале, прием! – вместо командира полка отвечает дежурный по ППУ.

– Шале, я – Салют, 300 южнее от 150-й точки наблюдаю подозрительное движение, спросите Вышку, они видят что-то там? Прием!

– Салют, я – Аляска, ты куда полез, разведчик?

Салют фыркает в рацию, имитируя шорох помех. Он ждет ответа с ППУ несколько минут, извлекает из разгрузки монокуляр-тепловизор. Расстояние для тепляка далековато, но мало ли? Нет, не показалось! Он видит движение теплых фигурок среди деревьев. Их много!

– Салют, я – Аляска, прием!

– Аляска, я – Салют, да!

– Салют, я – Аляска, Вышка ничего не видит, сейчас попробуем отправить туда «птичку». Прием!

– Аляска, я – Салют, принял!

Салют уверен, что ему не померещилось, слезать с дерева он не хочет, но тело коченеет. Он осматривает поле боя на востоке, где уже догорела украинская бронетехника. Четыре танка Т—64 и четыре «бэхи». Ничего натовского, одно советское старье. Ну должны же артиллеристы чем-то отработать по этому лесу? Чего ждать? Салют замерз.

– Салют, я – Аляска, готовьтесь корректировать, прием!

– Аляска, я – Салют, да!

Подполковник пытается угадать: чем отработают по указанной им точке и что именно ему корректировать? Все понятно, «немцы» хотят атаковать в вечерних сумерках. Повторить утреннюю атаку. Но лязга гусениц не слышно. Неужели штурмовыми группами пёхом? И сколько их там? И блик чего я видел? Лобовое стекло машины?

Салют не слышит ни самолета, ни авиабомбы. Да, он видел работу кассетных боеприпасов НАТО по нашим позициям, но то, что он видит сейчас, потрясает воображение. Лес впереди покрывается бесчисленными шариками небольших разрывов, которые заслоняют деревья непроницаемой тучей песчаной пыли шириной в пятьсот метров.

– Аляска, я – Салют, нечего корректировать, прием.

– Салют, я – Аляска, да. Возвращайтесь!

«Вот это – кассетка! – думает Салют. – Не то что у янки. А я ругал авиацию».

Он медлит с выполнением приказа, ждет, пока уляжется пыль.