За каждый метр

Молоденький, смуглый, по брови заросший черными как смоль волосами танкист отчаянно трясет головой, гримасничает по-детски, пробует укрыться от всевидящего ока командира полка за столбом. Проза читает по его губам: «Нет! Не буду разговаривать», но все равно идет к танкисту. Да это же Кластер, тот самый. Видео его боя с колонной бронетехники «немцев» обошло прошлой осенью весь Интернет. И Проза видел эту запись в оригинале, необработанной.

Делать нечего, приказ есть приказ, Кластеру придется разговаривать с любопытным писателем.

– Лучше всех воюют молоденькие лейтенанты, я верно считаю? – спрашивает Проза.

– Нет! Человек может пять лет учиться, потом жить на полигоне. А потом на войну попал… Если чести нет, если духа нет, то грош цена такому на поле боя.

– А в моей книжке ты погиб.

Кластер не отвечает.

– Я решил, тебя той ночью ДРГ из минометов накрыло вместе со всеми.

– У меня три танка было. Хохлы перли. Я решил: никуда не уйду! А ребят сберечь решил, дать отдохнуть. Вот их в тылу и накрыло. – Вопреки щуплой комплекции танкист слова роняет тяжелые, словно болванки. – Беречь и жалеть неправильно! Никого больше жалеть не буду! Пусть лучше при мне будут. Хотя вру. Одного мехвода после третьего ранения отправил. Хватит судьбу дразнить – пусть служит в ППД.

– А что самое страшное было?

– Поединок танков на дистанции 400 метров. Дуло видел.

– Это здесь или под Херсоном?

– Там.

– А здесь как воюется?

– Здесь в основном с ЗОПов стреляем. Ничего интересного. – Кластер смахивает челку, чтобы волосы не лезли в глаза. – Если только… раз долго танк не могли подбить. Мотострелки навели «Орланом», и мы попали. А так ничего интересного. Как-то польский танк затрофеили, экипаж сбежал. Вот.

Они молчат, Кластер отворачивается. Его длинные волосы на затылке касаются воротника.

– Сейчас говорят, Т—90 активно в войска поступают, – меняет тему разговора Проза.

Кластер морщится:

– На мой взгляд, Т—72БМ3 лучше «девяностика».

– Почему?

– Сырой танк. Запчасти – непонятно. А Т—72 я могу руками разобрать-собрать. Вы лучше с начальником бронетанковой службы поговорите. Вот они трудяги! – Глаза Кластера блестят. – Наш танк два месяца назад заблудился, подорвался на мине в сорока метрах от опорника «укропов». Хохлы подходили – их отогнали артой. Так его под минометным обстрелом ремонтники оттащили на пятьдесят метров, заминировали и прикопали. И вот на неделе в 2.30 старт, два тягача, два танка «запятили» и утащили танк к нашим. Вот это – подвиг! Шесть часов тащили!

– Андрей Владимирович! Сходите наверх позавтракать. Сейчас еще люди подойдут к вам! – кричит Аляска через все ППУ Прозе.

10.15

Проза входит в подъезд, кодовый замок на стальной двери сломан, поднимается на второй этаж, осматривается. На одной квартире наклеена бумажка «Живут люди». Вторая стальная дверь вскрыта ломом. Явно сюда. Небольшая прихожая хрущевки-«распашонки», направо крошечный коридор, ванная, туалет, из кухни выглядывает распаренный повар, здоровается.

– Чаю хотите?

Пахнет едой. Дверь в ванную открыта, горит свет, урчит стиральная машина. На туалете надпись: «Не пользоваться».

– Канализация работает? – удивляется Проза.

– Вам можно! – говорит повар. – Черный, зеленый?

Хозяйский быт сохранен, ничего не сломано, на плите огромная армейская кастрюля. На полу такой же огромный бак для пищевых отходов.

– Проходите в комнату, я сейчас принесу.

Проза возвращается в коридор. За стеклами книжного шкафа – фотографии хозяев. На одной жених и невеста, на второй – мать с сыном, в котором узнается молодой жених. Два диплома парикмахерских курсов датированы 2011 и 2012 годами. Книги: советские и беллетристика 90-х. Все – на русском. Прямо от входной двери – открытая дверь в столовую. Налево дверь в спальню закрыта, над ней небрежно и явно недавно прикручен турник.

Мимо Прозы в столовую проскальзывает невысокий молоденький военный. Замечает писателя, оборачивается.

– А мы с вами знакомы, – протягивает руку, – заочно в Москве. Вы мне летом посылку передавали.

И представляется:

– Андрей! Командир взвода связи. Косач.

– А! Так это вы меня научили «Яндекс-доставкой» пользоваться?

– Ну да! – Косач смеется.

Летом прошлого года Проза собирался передать посылку на фронт через связиста Андрея, но тот не смог встретиться, прислал курьера.

Они садятся за стол. Повар приносит две чашки чаю. На столе вазочка с печеньем и вафлями.

– Печенье в клеточку будете? – спрашивает Косач.

– Э-э-э? – не понимает Проза.

– У нас так вафли называются, – хихикает Косач и теребит короткие усики.

Они пьют чай, болтают.

– И как воюется?

– Активно! Развиваемся! Каждый месяц что-то новое! За год войны убрали все большие машины. Всё – переносное, всё собрали из гуманитарки, максимум один УАЗ, и всё влезает. Раньше было десять радиостанций, связь плохая, сейчас – три, и всё ОК, связь работает.

– А я истории о мобилизованных собираю, есть такие в вашем взводе?

– Конечно! Ко мне прибился мужик лет сорока пяти, занимался видеокамерами на гражданке. За два дня освоил военную связь. Сейчас НП собирает. Нашел еще двоих таких же, пашут вовсю.

– По видеокамерам?