За Хребтом

Земля завертелась, раздался раздирающий звук рвущегося металла.

Мигающий фонарь на носу на мгновение вынырнул из круговерти металлического месива и яростно ударил Сурная в лицо. Руки его разжались, тело мигом обмякло, и мир для него погрузился во влажную тьму.

* * *

После прыжка с неуправляемой дрезины, разогнанной до сверхъестественной для нее скорости, Лем упал на плечо и слегка ушиб его. Несущественная мелочь, ведь прыгать пришлось и Палию, а в его-то годы такая акробатика может дорого обойтись. Лем лежал на животе, подобрав под себя руки и уткнувшись лбом в землю. На ощупь она имела сходство с канцелярским ластиком, покрытым толстым слоем высохшего мыла. Поверхность пружинила при сильном нажатии и была покрыта маслянистой пленкой, все это немного смягчило падение. Лем стянул с себя вещмешок, перевернулся на спину и посмотрел по сторонам. Слева от него, чуть ближе к реке, сидел на земле Палий и потирал запястья. Грудь его устало вздымалась и с сиплым свистом опускалась, седому преподавателю еле пришлись по силам кульбиты, которые затеял Сурнай. Подпольщик чуть приподнялся на локтях и оглядел переправу, по которой сокрушительным тараном пролетел их сухопутный дредноут. Деревянный мост покосился, задние его опоры лопнули, и теперь между концом моста и берегом зиял разрыв, над которым одиноко торчали вырванные вместе с креплениями рельсы. Часть железной дороги, которая была плотно покрыта ржавчиной, буквально рассыпалась в пыль, оставив на месте себя лишь металлические огрызки и полусгнившие шпалы с густым серым налетом. От середины моста к разрушенным воротам тянулась глубокая трещина, расходящаяся паутиной трещин поменьше. Пройдет еще немного времени, и переправа полностью упадет в ядовитую реку и растворится в ней без следа.

«Ну ладно хоть мы проскочили, – с облегчением мысленно произнес Лем, – и, несмотря на то что не все прошло гладко, все остались живы».

Подпольщик снова лег на землю и запрокинул голову в небо. Он инстинктивно провел тыльной стороной ладони по земле, но тут же одернул руку и положил ее себе на грудь. Гладкая маслянистая почва не имела ни единой травинки. Она была совершенно гладкой, даже адаптирующаяся практически к любым условиям внешней среды плесень не основала здесь своих биологических колоний.

Белесая пелена облаков затянула небо, и сейчас она постепенно серела – приближался вечер. Пора было подниматься и уходить от опасных вод, ведь ресурс дыхательных фильтров сильно ограничен, и когда они перестанут очищать вдыхаемый воздух, лучше находиться как можно дальше от тех испарений из смердящих кратеров-нарывов с едким бульоном внутри.

– Эй, Лемор! – глухой окрик заставил подпольщика обернуться вправо. – Бегом ко мне, подсобишь.

Хасар пыхтел около перевернутой мотодрезины, пытаясь не то сдвинуть ее, не то перевернуть и поставить обратно на колеса. Только сейчас Лем заметил, что произошло после того, как они спрыгнули с нее на землю. Тяжелая махина соскочила с путей, которые неожиданно прерывались сразу за воротами буквально на пять-шесть метров. Этого хватило, чтобы дрезина потеряла управление и со всей своей огромной инерцией перевернулась, пропахав почву металлическим корпусом. Небольшой холм, в котором завершился путь древнего агрегата, оказался наполовину срыт, комья влажной земли разлетелись на несколько метров вокруг. К нему вели сначала четыре глубоких колеи, образовавшиеся, видимо, в момент, когда дрезину сильно занесло, а затем две небольшие по глубине и очень короткие, здесь транспорт начал переворачиваться, о чем свидетельствует полоса вспученной земли. Стало понятно, что даже если им удастся поставить этот мастодонт обратно на железную дорогу, что вызывает огромные сомнения, то количество поломок все равно будет слишком велико для продолжения движения – из трещины в топливном баке вытекала солярка.

Лем поднялся, ощупывая плечо, осмотрелся по сторонам и побрел к Хасару. Палий сидел все на том же месте и без энтузиазма рылся в своем вещмешке, Хасар пробовал толкнуть дрезину с разных сторон, одного лишь Сурная не было видно.

– Хасар, слушай, а где…

– Здесь наш тюремщик, – грубо оборвал его Хасар, – и если ты будешь плестись, то вскоре мы можем остаться без него.

Лем ускорил шаг и приблизился к перевернутой дрезине. Сурнай лежал на земле без сознания, прижимая к груди автомат. Его ноги были зажаты под корпусом мотодрезины боковыми поручнями, спрыгнуть вовремя он, судя по всему, не успел.

– Я проверил, он дышит, – сказал кочевник, – противогаз бы снять, да нельзя, задохнется. Не знаю, вытаскивать его или нет.

– В смысле не знаешь? – возмутился Лем, – он как минимум наш билет обратно домой.

– Не смеши меня, Лем, никто тебе этот билет не подарит. В лучшем случае его задача – перестрелять нас на пункте назначения. Иначе зачем ему автомат? Да и дома у меня как такового нет.

– Конечно же, он ему, чтобы убить свою группу, – саркастично ответил подпольщик, – Хасар, ты даже в то, что мы переберемся через реку живыми, не верил, вечно от тебя одна чернуха.