За колымским перевалом

— Погоди. Сегодня же мотни в поселок, разузнай в общежитии, кто собирается в этом месяце в отпуск не материк. Что за человек, чем, дышит, куда смотрит, одним словом, все узнай, — Гончаренко толкнул охранника в плечо. — Ну, топай, боевой стрелок, на свой пост, а то гормастер хватится.

…Гончаренко поднял голову, прищурившись, поискал глазами трасту, петлявшую внизу между дальними сопками. Прозрачный воздух в горах скрадывал расстояние, и трасса, казалось, проходила совсем рядом. Но Гончаренко знал — до долины отсюда не менее десяти километров. Острый взгляд старателя уцепился за черную «Волгу», которая пересекала долину. Приблизившись к сопке, на вершине которой стоял Гончаренко, «Волга» свернула около моста на старую заброшенную приисковую дорогу.

Согнув руки в локтях и слегка прижимая их к телу, старатель не спеша побежал к подножию сопки ровным пружинистым — шагом хорошо натренированного спортсмена.

Шофер окатывал машину из ведра, подойдя к ручью, хотел еще раз зачерпнуть воды и тут увидел Гончаренко.

— Молоток, Арноша, хоть часы проверяй, — усмехнулся старатель и постучал ногтем по стеклышку больших часов в золотой оправе.

Шофер молча вернулся к машине, плеснул на переднее стекло.

— Привет-привет, Гончаренко, — шофер Таркова, подражая хозяину, тоже называл всех только по фамилии. Покосился на руку старателя. — Прибарахляешься, труженик золотой нивы.

Старатель поднял руку, подставляя часы солнцу и щурясь от ярких солнечных зайчиков.

— Глазастый. Нравятся? На, бери.

— Да ты… чего это придумал?

— Кавказский обычай. Что понравилось другу, принадлежать должно только ему.

— Ну ты даешь, — шофер, сдерживая нетерпение, старался не спеша застегнуть ремешок на жирной руке. — Сколько?

— Не смеши народ. Это подарок. Ты лучше расскажи о последних новостях, а то мы в таежной глухомани одичали вовсе. Золотишко идет в народную кассу согласно плану или опять через пень-колоду?

— Хватит зубоскалить, некогда мне, — шофер принялся вытирать тряпкой стекло Голос его вновь приобрел начальственную строгость и важность.

— Боярин ждет? — усмехнулся Гончаренко.

Арнольд кивнул головой.

— На базу везешь?

— Тебе какая забота, — снисходительно улыбаясь, шофер глядел на старателя, который снял резиновые сапоги и теперь недвижно стоял по колени в воде. — Ну даешь! И долго выдержишь такую холодину?

— До вечера, — Гончаренко прошел но стволу дерева, наполовину утопленного в ключе, и спрыгнул на плоский камень. — Завидую, Арноша, тебя ждет парная, коньячок аж кзвэвэка, закусончик отменный. Опять же Клавушка-Муравушка. Толстовата она, конечно, но для тебя в самый раз. Главное, пельмени она лепит отменно. А меня что ждет? Лоток да лопата. Да полтора миллиарда всякой нечисти в тайге — комаров да гнуса.

— Давай поменяемся! — шофер оглушительно захохотал, вытирая той же тряпкой слезы, обильно хлынувшие из глаз. — Вот видок — ты и Клавка… ха-ха!

Гончаренко скривился, молча извлек из внутреннего кармана брезентовой куртки сверток, небрежно кинул на переднее сиденье.

Шофер развернул плотную бумагу, долго пересчитывал деньги.

— Чтой-то ты сегодня расщедрился?

— Северная надбавка. Прослышал я, сынок великовозрастный Таркова из Питера явился на каникулы. Говорят, он деньги папаши считать не умеет.

— Ну и фирма у тебя, Гончаренко, — шофер разделил пачку на две части, сунул за пазуху цветной яркой рубашки. — Ни тебе ведомости, ни тебе бухгалтерии. Ты всем членам своей артели так же без расписки зарплату выдаешь?

— Не твоя забота. Насчет меня не тужи. Твое дело — беречь драгоценное здоровье боярина.

— Трепло, — шофер презрительно осмотрел Гончаренко с ног до головы. — Язык у тебя что помело у бабы-яги. — Он опять надолго расхохотался, довольный своей остротой. Неожиданно умолк, насупился. — Да, забываю спросить: Жарченко знает, что я по твоей артели прохожу?

— Чего бы это я докладывал. К нему я пришел о «Южного» с готовой артелью. Без вакансий. Это ты или боярин спрашивает?

Шофер, не захлопывая дверцу, рывком тронул машину. Из-под колес брызнула струя мелкой гальки.

Рабочий день давно закончился. Контора опустела. Жарченко собрался уходить, но остановился около окна. По дороге из мехцеха торопилась электросварщица Старицкая. Из-за технического склада вывернул Гончаренко. Увидев его, девушка замерла на секунду, затем кинулась в сторону. Гончаренко догнал ее, схватил за плечи и, близко склонившись к ее лицу, что-то долго говорил. Девушка пыталась вырваться, но Гончаренко приобнял ее за спину, прижал к себе и повел по дороге. Девушка шла покорно, понуро опустив голову. «Неужели, паршивец, окрутил Дуреху?» — подумал Жарченко, докурил трубку, сунул в карман и хотел позвонить начальнику мехцеха, но в это время дверь отворилась и на пороге появился Гончаренко… Не скрывая удивления, Жарченко молча уставился на него.

— Можно войти? — спросил Гончаренко и шагнул вперед.

— Ты уже вошел.

— Я недолго. По старательским делам.