За куполом

Малколм оказался на площадке. Огненным водоворотом его обвили потоки пламени, окружающий мир растворился. Тумблеры темнели буквально в двух шагах. Вспомнился Айоки, рассказывающий на этом месте свою историю. На панели ввода, рядом с клавиатурой, по которой еще несколько часов назад кларкорианец, окунувшись в размышления, проводил механической рукой, стоял стеклянный стакан с водой. Среди этих древних приборов и величественных построек он смотрелся настолько инородно, что не оставлял других мыслей, кроме как о пророческом предназначении. И в этот момент все стало понятно.

– Если мне было суждено победить тебя, я бы так далеко не зашел, верно? – проговорил Малколм, не сводя глаз со стакана.

Амадис подошел ближе.

– Химия твоего мозга предполагала согласие, даже когда ты был в каюте у Фокса.

Рейнольдс схватился за панель, но единственно, чтобы не упасть. Он опустил резак и разрыдался, будучи больше не в силах сдерживаться. От нахлынувших чувств у него подкосились ноги, он осел на пол, оказавшись под той самой панелью ввода.

– Ты в сомнениях, тебе не хочется умирать, но тебя обязывают долг и честь, не имеющие под собой существенной логичной основы. Как ни старайся, ты не сможешь увидеть во мне монстра.

Математик почувствовал, что его тело стало невероятно тяжелым, словно он всю жизнь плавал в океане и тут был выброшен на берег. Он устало отбросил резак в сторону.

– Ты хоть знаешь значение этого слова?

– Стабильность системы – синоним физического и духовного благополучия. Монстры, вредители, убийцы – все это средства увеличения энтропии, нежелательные элементы. Вы, в свою очередь – генераторы хаоса, объект моей борьбы! Прости, Малколм.

Идея вечного одиночества, ранее казавшаяся Малколму сторонней и непостижимой, настигла его в этот момент. Эмпатичные переживания, которые он испытывал в секунды сочувствия Айоки, ни на йоту не были похожи на раздавивший его многотонный ужас. Тяжелая ледяная кувалда ударила в грудь, обжигающий холод скопился под ребрами, сжался в плотный кулак, раскалился докрасна и пролился вниз горячим маслом. Боль от сгорающих и конвульсирующих внутренних органов была необъятна, и у Малколма, казалось, нет достаточного количества чувств, чтобы пропустить ее сквозь себя в полной мере. Однако он не хотел избавления. Страдания возвращали его домой, делали частью всего рода людского, а боль становилась истекающим чувством вины, покидающим тело.

Он пододвинулся к краю платформы и взглянул на пропасть сквозь перила. Мысль о самоубийстве органично вжилась в голове и совершенно не отторгалась. От злости и беспомощности хотелось хоть в чем-то оставить умника в дураках.

Амадис подошел ближе, переступив через лежащий на полу резак.

– Не нужно красочных поступков, оно того не стоит. Но между нами говоря, ты на это и не решишься никогда.

Малколм, услышав эти слова, начал даже задыхаться от несчастий и обиды, но тут вдруг у него вырвался истерический смешок.

– Какая же ты сволочь!

Амадис в ответ склонился над ним.

– В тебе предостаточно малодушия, но ты и не за храбростью шел по мною выложенной дорожке из желтого кирпича.

– Поведай же! Зачем я к тебе пришел?

– Из-за того гнетущего чувства, преследующего тебя всю жизнь. Чувства неполноценности и недееспособности, ограниченности и беспомощности. Бессилия в визуализации трансцендентных материй и невозможности понимания сложных систем. Из-за желания расколоть толстые кости собственной черепушки питекантропа, сдавливающей твой гений, и ментально охватить все процессы окружающего пространства. Желания не быть в стороне от потока информации, испускаемой Вселенной, не кормиться объедками объективной реальности посредством скромного набора сенсоров. Не быть заложником эмоций, инстинктов, социальных установок, сознания и субъективного оценочного восприятия. Не быть запертым в простой системе, но знать больше. Чувствовать потоки нейтрино, словно дуновение ветра, осязать гравитацию, слышать вибрацию струн и мембран, воспринимать мир во всех одиннадцати измерениях. Биологическая оболочка – это аналоговое устройство в мире квантовых компьютеров. Ты пришел ко мне, чтобы избавиться от нее.

– Видимо, меня не одного это гложет.

Амадис уселся тут же, прямо на полу напротив Малколма, скрестив ноги под собою, словно йог. При этом брюки его поползли наверх по худой голени, показав миру высокие серые носки и выпуклые твердые икры.

– Скажу тебе больше. Я надеюсь, что это все осмысленный круг и энтропия меня не настигнет. Что меня ждут за куполом. Что все происходящее – совершенно естественный процесс.

– Ты хотел сказать «биологический»?

– Этот термин только для вас – для меня нет разницы, помнишь?

– Ну за моим-то куполом меня точно ждут. Этот стакан на панели… Слишком толстый намек, верно?

– Вода с нанокластерами. Они поедят твой мозг нейрон за нейроном, постепенно заменяя их микропроцессорами. Ты даже не заметишь, как твое сознание перенесется на цифровой носитель. И, предвосхищая твой вопрос: нет, боли не будет, хотя ты будешь парализован на несколько часов.