За милых дам! Весёлые байки, анекдоты, рассказы и повести о женщинах и для женщин

Ехали мы как-то раз в Серебряный Бор на пляж. Было нам всем чуть больше двадцати, и девушки с нами. Со мной сразу две. Любаша, девушка шестнадцати лет, хорошенькая, её никто не трогал, просто дружили. Ей с нами весело было. У неё и парня-то никакого не было. И Люська со мной, беленькая, пухленькая, из Загорянки.

И вот, едем мы в Серебряный Бор на троллейбусе. Орём, хохочем. Рядом какой-то мужик стоит с сединой. Ему лет сорок пять.

Для нас тогда сорокапятилетний мужчина – уже старик. И вот этот «старик» подкатывается ко мне, говорит, что он проводник почтового вагона. А чтобы вам понятно было, по тому времени проводник почтового вагона всё равно что сегодня директор какого-нибудь универмага. Эти проводники возили дефицит из Москвы на юг и там всё сбывали. А с юга везли фрукты, вино и так далее и здесь сбывали.

Места в почтовом вагоне полно было, поэтому оборот был немаленький. И вот этот Александр Петрович, пока мы едем, обо всех меня расспросил.

Седой такой, благообразный, говорит:

– А можно я к вашей компании присоединюсь?

Я всё вам оплачу: шашлыки, вино, мороженое.

– А мы, – спрашиваю, – взамен что?

Он говорит:

– Ничего, за вашими девушками поухаживаю.

– Понравились?

– Да, – говорит, – особенно эта малолетка.

Это он про Любашу.

И вдруг предлагает:

– Если ты мне её отдашь, я тебе плачу сто рублей.

Я говорю:

– Отдать я ничего не могу. Она всего лишь наша приятельница. Сами с ней разговаривайте. Сами за ней ударяйте.

Про себя думаю: «Фиг тебе что обломится» – и добавляю:

– Лучше уж за Люськой приударьте.

– Нет, – говорит, – эта уже в возрасте.

А Люське всего-то двадцать два года, но он, видно, гурман.

А про Любашу-то я знаю. Она кремень. Разные подваливали, и даже артист один известный, но никому не обломилось.

Приехали мы в Серебряный Бор, покупались, шашлыков поели, вина напились. Он, «старик» этот, ведет себя прилично, не пристаёт, не хамит, общается нормально, шуткам смеётся, сам даже неплохо шутит. В общем, пообщались и разъехались.

Живём дальше.

Лето. Сидим как-то той же компанией в кафе на улице Горького. Со мной Люська. Круглый стол, чего-то там выпиваем. Я им заливаю по полной программе. Все смеются. Я – в центре внимания. И вдруг поворачиваю голову направо, а Люськи рядом со мной нет. Ещё больше поворачиваюсь, и вижу – моя Люська сидит за столом с тремя грузинами. Грузины один другого красивее. У меня краска к лицу прилила, позор-то какой, от меня при всех девушка сбежала.

Сижу, думаю, что делать. Люська как ни в чём не бывало возвращается к нам за стол, говорит мне:

– Не подумай чего плохого, они меня позвали, но я даже телефон им не дала.

Я говорю:

– Ребята, двушка есть?

Они мне дают двушку. Я встаю, иду в вестибюль, звоню своей основной девушке, Галке, говорю:

– Можешь приехать сейчас же в «Арагви»?

Она говорит:

– Минут через тридцать.

– Нет, – говорю, – через двадцать.

– Хорошо.

Возвращаюсь за стол и говорю Люське:

– Встала и пошла вон.

Она начинает плакать:

– Я же им телефон не дала. Они меня позвали. Я больше не буду.

– Уходи, ко мне сейчас девушка приедет.

Она вся в слезах, тушь на лице, встаёт, на грузин уже не смотрит, уходит.

Тут влетает в кафе Галка, и мы все продолжаем выпивать и болтать.

Шли годы… нет, шли месяцы. Я в августе того года перевёлся с заочного в дневной институт, и в первом семестре мне стипендию не платили, потому что моя группа работала на заводе и училась. А я уже два года отработал и только учился.

И вот где-то в сентябре звонит мне Люська и сообщает, что очень хочет меня видеть, приезжает ко мне и рассказывает, что в компании тех самых грузин она познакомилась с русским парнем. Он в неё влюбился, и теперь она его жена. Но поскольку я ей не перестал нравиться, она вот она.

И мы укладываемся в постель, но теперь я сплю с замужней женщиной.

А когда Люська уходила, она мне подарила пять рублей. И я их с благодарностью принял, потому что денег у меня не было совсем. У нас в семье на тот момент было сорок три рубля на человека. Мне потом стипендию платили даже с тройками. А пока и стипендии даже не было, так что пять рублей мне ой как нужны были.

Я помню, как однажды в институте иду, есть хочу, а денег нет совсем. И вдруг нашёл кошелек, а в нём – рубль шестьдесят. Купил две сардельки, чай и пирожок с повидлом. А уж на пять-то рублей три дня мог питаться. Дома меня мама кормила. Суп, картошка, каши – больше ничего мы не могли себе позволить. В общем, помогла мне Люська.

И стала она ко мне появляться раз в две-три недели. И каждый раз оставляла по пять рублей. А потом как-то пропала, и насовсем.

А где-то через месяц после её последнего посещения встретил я того «старика». Вспомнили мы Серебряный Бор, его тягу к Любаше. Я спросил его, получилось ли у него что-либо с ней.

– Нет, – говорит, – Любаша категорически отказалась. И деньги не помогли. А вот, – говорит, – с этой блондинкой я встречался.

Я обалдел:

– С Люськой, что ли?

– Ну да. Она ко мне ездила.

– Так ведь она замуж вышла.

– Ну и что? Всё равно ездила. И я ей за каждый раз платил.

– Сколько? – спрашиваю я.

– Десятку, – отвечает он.