За милых дам! Весёлые байки, анекдоты, рассказы и повести о женщинах и для женщин

После концерта ко мне подошёл директор Дома литераторов Б.М. Филиппов, похвалил и пригласил назавтра к себе в кабинет. Назавтра Филиппов вручил мне пропуск в Дом литераторов. В то время туда посторонних не пускали. Однажды даже не пустили А.М. Микояна. Но охрана отодвинула бдительного администратора, и член Политбюро всё-таки попал в ЦДЛ.

Филиппов пригласил меня выступить в Дубовом зале на его вечере «В кругу друзей». Тут уже была совсем другая публика, избранная, – маститые и в основном пожилые писатели. Некоторые – со слуховыми аппаратами.

Первым выступал артист «Современника» Игорь Кваша. Читал Маяковского. Приняли хорошо. Администраторши обхаживали меня за кулисами, говорили:

– Ну, вы сейчас всех укатаете.

Плохой признак.

Второй выступала Белла Ахмадулина. Она читала так, что всё замирало. Это было какое-то волшебство. Когда она закончила читать стихи, я вдруг расслабился. Понял, что, пока она читала, я был в напряжении.

Ахмадулину приняли на ура. Объявили меня.

Я вышел со своими эстрадными номерами, которые здесь были не ко двору. Еле дочитал первый монолог, перешёл ко второму – «Руководству для желающих выйти замуж». Я надеялся вторым монологом как-то исправить положение, но только усугубил его. Провал был оглушительным. Мне вежливо похлопали. Я ушёл в дверь ресторана.

После меня выступал Шукшин. Он очень волновался перед выходом, но его приняли очень хорошо. Рассказ, помню до сих пор, про бабок, сидящих перед домом. Хороший язык, настоящая литература, да к тому же ещё смешно. Мои монологи для этой аудитории были слишком просты и грубы. Что делать, ничего другого у меня тогда не было.

И вот 1979 год. Беллу Ахатовну, после её участия в журнале «Метрополь», отлучили от выступлений. А зарабатывать на жизнь надо было. Мы поехали выступать в Ташкент. Туда запрет на Ахмадулину пока не пришёл. Мы с администратором Риммой сидели в обществе «Знание» и ждали Ахмадулину. А её уже в аэропорту встретил секретарь горкома и увёз куда-то на обед.

Когда она приехала, мы поняли, что она сильно навеселе. Римма запаниковала. Нам через пару часов выступать, а Белла еле говорит.

Я сказал:

– Может, вам принять аспирин?

Белла с вызовом ответила:

– Что вы имеете в виду?

Я говорю:

– Аспирин.

Концерт был ужасный. В зале одна половина мест, левая, была полностью заполнена. А вторая половина – пустая. То есть половину зала продавали в университете, и все билеты были проданы, а вторую половину продавали на заводах, а там понятия не имели ни о какой Ахмадулиной.

Я выступал первым, отстоял свои сорок пять минут. Потом вышла Белла. Читала стихи на автомате, но между стихами, когда что-то говорила прозой, едва произносила слова, и всему залу было видно, что она не в себе.

После концерта мы с ней спускались по лестнице, и нам кричали:

– Позор!

Не дай бог когда-нибудь снова услышать такое.

Римма сказала, что будем отменять концерты. Белла поняла, что денег не будет, и на другой день была трезвая как стёклышко. Мы с ней дальше выступали хорошо, и публика была довольна, а мы с ней подружились.

В последний день мы сидели у неё в номере и ждали денег. А к Белле всё время приходили поэты со своими стихами. Нам хотелось остаться одним, пообщаться, но, кроме поэтов, каждые пятнадцать минут к нам в номер стучалась дежурная по этажу. Это секретарь горкома приказал ей следить за Беллой.

Наконец Белла не выдержала и сказала дежурной:

– Перестаньте за нами следить. То, о чём вы думаете, мы могли сделать и в Москве.

Дежурная отстала. Принесли деньги. Белла положила их под подушку. Я переложил деньги в карман её висящих на стуле брюк. Мало ли что. Люди ведь посторонние приходят.

Всё-таки мы успели поболтать. Помню, она рассказала мне, что плавала по Чёрному морю на каком-то круизном теплоходе. Там её обхаживал человек, который утверждал, что он капитан КГБ, и именно он обезвредил в метро армян, которые хотели взорвать там бомбу.

Белла только и сказала ему:

– Может, это была ваша бомба? – И кагэбэшник исчез.

Через пару недель мы с Беллой встретились в ЦДЛ. Она после Ташкента поехала выступать в Тбилиси, в филармонию. Зал на две с половиной тысячи человек. За кулисами сказали:

– Ваш выход.

Белла сказала:

– А где же «классный Днепр при клёвой погоде»?

Дело в том, что этими словами я заканчивал в Ташкенте своё выступление, после чего на сцену выходила Белла. В Тбилиси её, естественно, не поняли.

Я Белле больше никогда не звонил. Встретились через пару лет на праздновании Нового года в Доме кино. Обрадовались друг другу. Она сказала, увидев меня:

– Какие люди!

А дальше мы разошлись по своим компаниям.

Ольга Яковлева

В 1979 году мы с Хазановым пошли в Театр на Малой Бронной. Шёл премьерный спектакль Анатолия Эфроса «Месяц в деревне» по пьесе Тургенева. Ничего лучше до этого я в театре не видел. Впоследствии я ещё много раз ходил на этот спектакль, а иногда приезжал, только чтобы посмотреть последнюю сцену спектакля.