За милых дам! Весёлые байки, анекдоты, рассказы и повести о женщинах и для женщин

Я прошёл в техникуме хорошую школу знакомства. Мой приятель, Игорёк, высокий, красивый и поразительно наглый, заставлял меня подходить к незнакомым девушкам в метро и знакомиться. Сам он это делал мастерски. Смотрел на женщин своими наглыми синими глазами. Говорил серьёзно, малоразборчиво, он ещё и заикался. Он говорил какую-то чушь, но в ней, в этой чуши, был юмор и уверенность, и все улыбались. Он даже мог начать разговор с грубости, с издёвки и всё равно потом выруливал на улыбку и телефон. Какой-то гипноз был во всём этом. Я никогда не забуду, как он подошёл к одной девушке и сказал:

– Ну, что ты в метро ходишь с бородавкой на лице.

Она почему-то стала оправдываться:

– Это не бородавка, это родинка.

– Э, нет, – засмеялся он, – бородавка, чтоб я тебя больше с этой бородавкой здесь не видел.

В принципе, она должна была дать ему по физиономии или хотя бы обидеться, но она засмеялась и сказала:

– Больше не увидишь.

Они не разговаривали на «ты». И потом даже, кажется, встречались. Милая такая женщина с родинкой на щеке.

Этот Игорёк был уникальный парень. Он имел огромное влияние на всю нашу группу – мы все заикались за ним. Я с ним дружил два года, и всё это время заикался и говорил быстро и невнятно.

Однажды его попросили провести концерт. Никогда раньше он этим не занимался. Не зная, что делать на сцене, он стал своими словами пересказывать басню «Ворона и Лисица». Басня выросла в какую-то фантастическую историю. В зале некоторые, в том числе и я, плакали от смеха.

Вот этот Игорёк и избавил меня от стеснительности. Он, имея на меня огромное влияние, заставлял подходить и знакомиться. Если у меня не получалось, он подходил и исправлял положение.

Второй раз я встретил Татьяну недели через две. Это было на телевидении. Мы с ней пошли в бар, взяли кофе, разговорились. Она замужем, дочке шесть лет. Муж какой-то деловой, как теперь говорят, крутой. А она актриса. Роли у неё в театре небольшие, но зато она снимается в кино, в эпизодах, и на телевидении, ведёт разные программы, тоже не очень известные. Ей двадцать шесть лет, но она ещё надеется стать знаменитой. Но это не самое главное, важно, что ей нравится быть актрисой, работать. Как сказал мой друг, актёр – это единственная профессия, когда человек за те же деньги готов работать больше.

Она сейчас занята поисками спонсора на фильм. Режиссёр у неё уже есть, сценаристов ещё двое. Собственно, и спонсор у неё тоже есть, но никак не раскошелится. А без спонсора теперь в кино никак нельзя. Спонсор есть, но режиссёр никак не может с ним договориться, вот и приходится этим заниматься самой Татьяне. А спонсору что от неё нужно? Ну, что нужно тридцатилетнему, недавно разбогатевшему упырю от молодой, красивой и практически неизвестной актрисы?

Вот так мы посидели, поговорили. Хорошо поговорили, душевно как-то. Я сказал на прощание, что обязательно позвоню ей. Я ещё, как теперь говорят, не запал на неё. Ещё ничего не было. Я и не думал о ней вовсе. То есть ещё можно было пройти мимо, не позвонить, забыть о её существовании. Однако лукавый уже расставил свои сети, разбросал свои крючки.

Я её почему-то не забыл. Она так доверчиво и мило смотрела на меня. Она так откровенно со мной беседовала. Я ведь вам уже сообщал, что не избалован вниманием красивых женщин.

Хотя теперь положение мое несколько иное. Я известный драматург. У меня несколько фильмов и ещё больше пьес, но всё это ерунда по сравнению с тем, что меня регулярно показывают по телевидению. Кроме того, после премьеры моей дурацкой пьесы мою фотографию напечатали на обложке популярного журнала, и после этого я даже получил три идиотских письма. Последнее обстоятельство даёт мне возможность как артисту заявлять со сцены:

– Я получаю много писем от читателей и зрителей.

А письма действительно дурацкие. В них просят денег и задают вопросы: о творческих планах, о том, где я беру свои сюжеты, и, конечно же, рассказывают истории своих жизней для моих новых пьес. В общем, полный набор.

Интересно, те, кто с экранов ТВ заявляют об огромном количестве писем, действительно их получают или так же сильно преувеличивают?

И ещё я всегда умиляюсь, когда артисты говорят это удивительное слово «волнительно».

Сам, когда выступал, просто боролся с собой, чтобы это несуществующее слово не сказать. Удержался, а вот насчёт большого числа писем не смог, извините. А может быть, действительно, киноартисты, эти красавцы типа Янковского и Абдулова, получают их пачками, в них многие влюблены. Гафт, наверное, получает эпиграммы на самого себя. Многие зрители тогда, когда он писал эти эпиграммы, обижались за своих любимцев артистов.

Я, к сожалению, в какой-то степени причастен к распространению этих эпиграмм. Так, во всяком случае, думает Валентин Иосифович. Мы отдыхали в сочинском «Актёре». Гафт на пляже с удовольствием читал мне свои эпиграммы, а я с его разрешения записывал их. Некоторые он даже специально написал по моей просьбе – на Козакова, на Яковлеву и меня, на Доронину. И не откажется, потому что они у меня на листочках написаны его почерком.