За милых дам! Весёлые байки, анекдоты, рассказы и повести о женщинах и для женщин

– Если ты задерживаешься, позвони или подойди к лифту, скажи, что встретимся позже.

– Я думала, ты там, в кабинете, с друзьями.

И тут я заорал. Я так орал, что она побледнела. Я видел, что она испугалась.

Я орал:

– Я что, скотина, которую можно лупить палкой, когда захочется? – Ну, и так далее, и тому подобное.

Она испугалась, сжалась, сказала:

– Извини. Я пойду за сумкой. Подожди меня в машине. Пять минут.

Сижу в машине. Сижу и думаю: «Подняться наверх – три минуты, взять сумку – ещё две, спуститься и выйти ко мне – ещё три. Прошло уже пятнадцать, а её нет».

Наконец-то она появляется.

– Я недолго?

– Недолго.

Мы едем. Меня зациклило. Я не могу остановиться:

– Мы же договорились – в два у лифта. Я стоял, а все проходили и видели, как я стою дурак дураком.

Я не выдерживаю, из глаз вдруг, как у клоуна, брызгают слёзы. Жалко себя стало. Она сидит и молчит. Ещё раз извиняется. Я не могу успокоиться. Она уже не спрашивает, куда мы едем. Она боится о чём-либо спросить. Я еду на дачу. Мы едем. Вот и домик. Спальня, гостиная, кухня. Я раскладываю закуску. Открываю шампанское. Разливаю по бокалам.

Она говорит:

– За твоё здоровье.

Я выпиваю полный бокал, она едва пригубила. Она вообще почти не пьёт.

Мы пошли в комнату, сели на диван. Я попытался поцеловать её.

Она сказала:

– Можно не сегодня? В другой раз.

Вот и всё. Конечно, можно. Мы посидели за столом. Слегка выпили, что-то поклевали. Поехали. По дороге я ей купил цветы. Какую-то игрушку для ребёнка. И вдруг я вспомнил – у меня сегодня день рождения.

Она сказала:

– Извини, я тебе подарок купить не успела. Не было времени выбрать. А дарить лишь бы что не хотелось.

Я отвёз её домой.

На следующий день я смотрел фильм Рязанова. Он пригласил меня на премьеру в Дом кино. Пустячок, а приятно. Он очень приличный и отзывчивый человек. Умница. И при этом нет слишком серьёзного отношения к себе, с которого начинается, по словам Трифонова, деградация. Кино такое. Писатель влюбляется в кассиршу сберкассы. Она замужем за деловым. Писатель и кассирша полюбили друг друга. Деловой поджигает дверь квартиры писателя. А потом пытается убить и самого писателя. Писатель у нас с вами есть. Любимая женщина тоже, и крутой муж присутствует. Правда, ситуации разные. Но я, естественно, всё перекладываю на себя. Но там писателя любят, а здесь – не очень.

Была некоторое время назад история, когда крутой муж был в командировке, а я наговорил чего-то лишнего на автоответчик и сильно волновался, чтобы крутой муж не услышал. Потому что он, по рассказам Татьяны, ревнив, во всех грехах её подозревает, хотя и не очень обращает на неё внимание. Да как-то пронесло. То ли не записалось, то ли не прослушал.

Обиды мои копились, и я вдруг позвонил Татьяне и, нагрубив, швырнул трубку. Вроде бы и всё.

На другой день позвонил мне приятель и пригласил на какую-то тусовку «Бизнес плюс культура». Всё происходило на даче Горбачёва. Кого только не было. Как говорится, «крутая тусовка». Выступали наши певцы, поющие в театрах Европы. Фуршет. Артисты. Танцы. Какая-то симпатичная девица лет восемнадцати пригласила меня танцевать. Я ей был за это чрезвычайно благодарен. Сказал:

– Вы своим приглашением помогли мне в непростое для меня время. Если я ещё нравлюсь восемнадцатилетним, значит, не всё ещё потеряно.

К концу вечера я напился. И помню только, что дарил свою книгу главе администрации Филатову.

До 13 мая я держался. А 13-го у Тани был день рождения. Мы же оба Тельцы. Позвонил ей, извинился за грубость, поздравил. Более того, сказал, что приглашаю её отпраздновать день рождения. Она сказала, что будет праздновать с мужем.

Я позвонил снова на следующий день. Таня рассказала, что вчера муж устроил ей настоящий праздник и подарил именно то, о чём она мечтала. Я предложил встретиться, она сказала, что ей надо с ребёнком в поликлинику. Я услышал, просто почувствовал, что она лжёт. Больше того, я понял, где я её увижу, и поехал в «Останкино».

Уже через десять минут я увидел её в вестибюле.

– Ребёнка не жалко впутывать во враньё? – спросил я.

Она смешалась, стала что-то сочинять. Я громко что-то сказал. Она попросила говорить тише, а то люди оборачиваются. Я был взбешён. Мы отошли за раздевалку, и тут я произнёс зло и пафосно свой дурацкий монолог о том, что не позволю унижать себя, врать себе и т. д. Вдруг она совершенно изменилась. Лицо её стало злым, она посмотрела на меня враждебно и сказала что-то оскорбительное, чего я не могу вспомнить, в такой я был ярости. И тут я совсем сорвался с резьбы и со всей злостью, какая только была во мне, тихо сказал:

– Будь ты проклята!

Она пошла от меня, я догнал её и сказал:

– И больше не звони мне.

На что она ответила:

– И не дождёшься!

Разошлись.

Собственная пафосность и идиотизм последних моих фраз совсем подкосили мою нервную систему. Я поехал в церковь и повинился батюшке в том, что проклял женщину. Я просил прощения у Бога, а у неё просить уже было невозможно. Она бы просто не стала меня слушать. А я ей и не звонил. Всё, отзвонился.

Я потерпел сокрушительное поражение. Я был полностью разгромлен.