За Москвой рекой. Перевернувшийся мир

В 1854 году «Эдинбург Ревью» писала, что русское правительство сознательно поместило «плотную завесу между Россией и остальной Европой, предоставив последней гадать относительно ее громадных, но неизвестных ресурсов, пока всех, в конце концов, не охватил панический страх, для которого нет решительно никаких оснований»[20]. Эти дебаты повторились сто лет спустя, когда политические аналитики принялись спорить по поводу масштабов и реальности советской угрозы.

Русские и в самом деле показали себя способными на беспощадную имперскую агрессию в Европе и за ее пределами. Но то же самое можно сказать об англичанах, французах, испанцах, голландцах, португальцах, бельгийцах и немцах. Русские действительно содержали самую большую в Европе постоянную армию вплоть до начала Первой мировой войны. Но русская всесокрушающая сила «парового катка» — этот кошмар, преследовавший викторианских военных аналитиков, — оказалась мнимой. Имперские армии хорошо справлялись с мелкими мусульманскими государствами Центральной Азии и с все уменьшавшейся мощью Турции. На, если не считать войн, в которых решался вопрос выживания нации, Россия терпела поражение всякий раз, когда сталкивалась с современными государствами — Англией и Францией в Крыму, Японией на Дальнем Востоке и Германией в Первой мировой войне. Даже во Второй мировой войне — самой отчаянной из всех российских войн за национальное выживание — Красная Армия на первых порах действовала неудачно, несмотря на свою большую численность, современное оснащение и агрессивную военную доктрину, опираясь на которую она встретила нападение немцев летом 1941 года.

Итак, еще до появления большевиков, претендовавших на то, что России суждено возглавить мировую революцию, в мышлении людей Запада прочно укоренилась русофобия. Она достигла опасного уровня в период «холодной войны», которой ядерная конфронтация придала уникальный характер. На всем протяжении «холодной войны» с американской стороны было много безответственной и хвастливой болтовни, раздувавшейся обычными средствами демократии и свободной печати. В 1953 году журнал «Коллинз» опубликовал подробное описание того, как Запад («Объединенные Нации») выиграют ядерную войну против Советского Союза. Рейгановская политика наращивания вооружений и его рассуждения об Армагеддоне — последней битве между добром и злом (щедрые «утечки» на этот счет проникали в печать) — привели советское руководство в состояние, близкое к панике. В середине 1980-х годов Гордиевский, офицер КГБ, много лет работавший на англичан, оказал всем большую услугу, сообщив об этой панике западным руководителям, которые стали после этого помягче разговаривать с Советами.

После того как обе сверхдержавы достаточно вооружились, каждая из них — прямо или тайно — приняла стратегию гарантированного взаимного уничтожения (Mutual Assured Destruction), известную под сокращенным названием MAD (что по-английски значит «сумасшедший»), грозившую развязать ядерную бойню неизмеримого масштаба, если другая сторона «позволит себе что-нибудь лишнее»[21]. На Западе были люди, говорившие: лучше быть мертвым, чем красным, пусть даже ценой ядерной войны. Другие считали, вероятно, искренне, что Советское правительство пойдет на развязывание ядерной войны ради достижения своих глобальных амбиций, даже если за это придется поплатиться гибелью миллионов собственных граждан. Были и такие, кто полагал, что проблема будет решена наилучшим образом, если Запад сам начнет быструю превентивную ядерную войну против Советов. Время от времени высокопоставленные американские генералы были близки к подобной идее. После Кубинского ракетного кризиса Роберт Кеннеди говорил, что он «много раз слышал военных, занимавших такую позицию, и думал при этом: если они ошибаются, то на их стороне преимущество — узнать об этом будет уже некому»[22]. Предполагаю, что то же самое происходило и в Москве.