За полчаса

Если бы кто-нибудь мог видеть сейчас взгляд Хранителя! Вайнберг, полный восторга и благоговения, смотрел на башню. Незаметным движением он спрятал копию в карман и достал тот самый ключ, который запустит сердце. Бафл очистил его от чужой магии, и Вайнберг, выставив перед собой святыню, принялся подниматься по лестнице.

Шестьдесят ступеней, шестьдесят слов заклинания. Воспоминания, благодарение, посвящение. То, что желают имениннику в его день рождения, То, что говорят на крестинах ребенку. То, что в глубине души желают своим близким и любимым каждый день. «Расти, развивайся, процветай, радуйся и радуй, свети и согревай».

На последнем слове торжественной формулы ключ коснулся механизма. Поворот, другой, еще один. Часы заиграли причудливую мелодию, которую город слышал только раз в году. Люди на площади запрокинули лица и, улыбаясь, слушали перезвон. Довольный Глава нетерпеливо покачивался на носках, предчувствуя великолепный праздник. Оркестр подхватил мелодию часов и развил звучание скрипкой, фаготом, аккордеоном. Солнце играло своими лучами на разноцветных камнях площади. Кошки сидели на подоконниках домов, довольно щурясь. Впереди всех ждал отличный день и отличный год.

В тот самый момент, когда Вайнберг поднимался по ступеням башни, Щелкунчик наконец увидел Айзека. «Стоит! Живой!» Бафл верил, что Кразарцы почувствуют бессмысленность и уедут, но вор по себе знал, что такое азарт. Он боялся, что Кразарцы решат добить Хранителя просто от злости, осознав поражение. Парень не знал, чем он мог бы помочь в битве магов. И даже не пытался понять, что гонит его на помощь к человеку, которого еще сутки назад он считал надменным щеголем. Сам для себя он решил, что подумает об этом позже, сейчас главное успеть.

Хранитель Мирграда и не надеялся одержать победу в этой битве. Его задачей было дать воришке время. Он приготовил все свои боевые заклинания, рассчитал все свои силы. До конца. Айзек не верил, что ему понадобятся силы для того, чтобы вернуться домой. Нет. Отсюда он живым не уйдет. Поэтому маг выставлял щит за щитом, черпая силу для заклинаний в самом себе. Уже упал на колени, уже опирался рукой о землю, но продолжал шептать заклинания, продолжая перебирать четки.

Примерно через полтора часа после расставания с Щелкунчиком Айзек почувствовал какое-то замешательство среди Кразарцев. Из последних сил потянул нити сознания к своим. Да! Удалось! Ключ на месте! Часы идут. Улыбнулся, выдохнул. Теперь уже все не важно. Кразарцы замешкались. Хранитель набрался сил и встал на ноги. Где-то за своей спиной он услышал топот копыт, но не успел оглянуться. Мощное боевое заклинание попало ему прямо в грудь. Айзек побледнел, стал оседать на землю, но чьи-то руки подхватили его и не дали упасть. Крик в ушах. То ли это его разум отвергает очевидное, то ли кто-то рядом кричит «Не-е-ет!»

Хранитель закрыл глаза. Сил стоять не было. Сил дышать не было. Сил жить не было. И тут произошло невероятное: тот, кто подхватил его, совершенно диким образом сотворил сильнейшее заклятье. Самобытное, неумелое, но настолько сильное, что кразарские заклятья повисли в воздухе, не достигнув цели. Настолько сильное, что мирградский Хранитель будто глотнул живой воды и смог открыть глаза.

Айзек обернулся. Его держал Щелкунчик. Парнишка тяжело дышал. Его серо-зеленые глаза блестели невероятной силой и ненавистью. Магия исходила от него, от ярмарочного воришки. Хранитель, не веря себе, протянул к нему магическую нить заклинания: магия Щелкунчика легко откликнулась. Также, как когда-то откликнулась магия Вайнберга или Бафла. Кразарцы, ошарашенные появлением нового мага, отступили. Ка=то бы ни выиграл бой. Их битва уже была проиграна. Но Айзек этого даже не видел. Он смотрел на парнишку и совершенно счастливо улыбался.

Мужчина был слишком слаб, чтобы сесть в седло, поэтому Щелкунчик помог ему сойти с дороги и усесться на траву. У седла был приторочен бурдюк с водой. Парень снял его и протянул Хранителю. На обоих сказывалась бессонная ночь: им тяжело было даже сидеть.

Айзек достал из нагрудного кармана украшение, которое Щелкунчик уже видел у него на галстуке, и задумчиво рассматривал то место, где был изумруд.

– Что с ней случилось? – парнишка не понял, почему камень исчез.

– Удар попал в нее. Тот удар, во время которого ты меня подхватил, был нацелен прямо в сердце. Но попал в нее. – Айзек немного помолчал и хмыкнул, – Как символично!

– Почему символично?

– Эта заколка принадлежала женщине, из-за которой я не стал главой города. Ты спрашивал, как так вышло, что такая святыня была не у Хранителей. Понимаешь, всегда главой был один из нас. В этом поколении должен был быть я. Сегодня я должен был стоять на площади и торжественно передавать Вайнбергу ключ. Но я выбрал любовь. Так я тогда думал. Это послужило мне уроком.

– Поэтому вы решили пожертвовать собой?