За полем дол, на доле дом...

Поток предложений о покупке её за немыслимые деньги грозил смести то новое осознание, которое было приобретено мной в ту ночь ценой лёгкой простуды, потери остатков цинизма и полного внутреннего перерождения. Я внял голосу сердца и просто подарил картину музею, шокировав почтенную публику и незаслуженно обретя кроме всего прочего славу покровителя искусства. Впрочем, мне это было мало интересно - я стремительно погружался в глубины своего существа; я безвозвратно тонул в неожиданно открывшихся просторах себя. И спустя ещё пару месяцев для меня полностью оформился смысл моей жизни..."

Вот так вот! Ни больше, ни меньше. Ну, дальше-то что было, мне неизвестно, потому как сам я отживал тогда последние дни в городе: предстоял мне путь далёкий, малоизведанный, на карты не нанесённый. А когда я вернулся, много лет спустя, художника уже и след простыл. Не оставил он ничего после себя, даже имени. Остались лишь записи в тетради да одна его картина в музее. А может быть, и не его картина, ибо за подписью "Неизвестный автор", а называется "Буря над озером". Красивая картина, даже мне понравилась, а я-то в живописи не дока; так, вершки сшибаю.

В общем, дом позволил этому чудику не только встретиться со странником, но более того, присутствовать при смерти оного, или, как обычно говорят у нас, уходе. Молодой человек был подготовлен. Подготовка оказалась выше всяких похвал. И в один из дней он, навьюченный мольбертом и другими рисовальными принадлежностями, мешком с провизией и пачкой наиболее пришедшихся по нраву и за день до этого специально отобранных рисунков своего предка, поминутно оглядываясь, как бы в надежде отыскать повод для того, чтобы отложить едва начатое путешествие, скрылся за холмом. А дом погрузился в задумчивость, перебирая узлы непроисшедших событий, как бы раздумывая, за какую из нитей судьбы дернуть, какую из кукол своего обширного театра марионеток потревожить на сей раз.

* * *

Вот, это было тогда, а теперь... Теперь забежим немного вперед, глянем за занавес вкрадчивыми взорами непрошеных свидетелей. Что мы там увидим:

Т. перевернул страницу, там было пусто. Летопись очередного жильца окончилась, теперь была его очередь. Он вздохнул, взял из стакана карандаш, задумчиво пожевал кончик его, поглядел в окно на тьму ночи и, пропустив пустую страницу, нацарапал большими корявыми буквами:

"...Ну что ж. Теперь, стало быть, я - очередной жилец этого дома. Один из обитателей, как принято называть нас. И первый из клана Т., удостоившийся такой чести, хвала моему хозяину. Дом я получил в наследство..."

* * *