За полвека

Остановись ветер, остановитесь, ноги,

На берег набегает пена из лунной глотки.

Cтроки в ряды не строятся — бродят стадом на воле,

Кто в лес, а кто… И повсюду лунных трав пестрота,

Так, словно каждое слово звучит не в своей роли,

Ну, как Чаплин без тросточки, или павлин без хвоста!

Плывут себе ихтиозаврами эклоги, сонеты, элегии…

Под плоскостью хищной мышиной скрылась давно кривизна

Живописного берега. Это — нашествие белых леммингов…

Остановись, ветер: им ни к чему волна…

CavaliХre, 2002 г.

215.

Пёстрые на горизонте

Судьбы?

Да нет, паруса…

Жадные взгляды…

— Не троньте!

Чёлка. Над чёлкой оса…

Шлёпанье волн под Тулоном.

В соснах и скалах — закат.

Солнечной злостью спалённый,

В прошлом — недавно! — зелёный

Лес, что по склонам и над.

…Плещет на плечи закат.

В дырку закатную вдетый

Высоковольтный кусок.

Чайки горланят: "Ну, где ты?"

Волны ласкают песок…

Там — горизонт или остров?

(Несоразмерность строки!)

Старого сейнера остов

В русле безводной реки.

Прошлое слито с грядущим.

(Нет ни того, ни сего!)

Катятся круглые тучи

По головам островов.

Словно спина крокодила

На горизонте пустом

Слабость — слоями — и сила,

Слой (или пласт над пластом) —

Эти обрывы над морем

Жёлтые, серые, на…

Взрезана глупым мотором

Тонет в воде тишина.

Всё это пляшет и плещет,

Всё это — мне или Вам?…

Что там такое обещано?

…Плюхнув волною на плечи нам,

Катер уйдёт к островам.

Жадные взгляды…

— Не троньте!

Сдутая ветром оса…

Пёстрые на горизонте

Снуют паруса…

216–217.

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ О ПОГОДЕ

1.

Туман в Париже течёт с каштанов и с Пантеона.

Он серый — серую Сену лижет тихо и сонно.

Давай зигзагами через реку идти мостами.

И каждый раз будет новый берег перед глазами.

Он постепенно к нам из тумана кусками зданий…

Он постепенно кусками зданий к нам из тумана…

Окошко…дерево… между ними, наверно, пусто —

Одни фрагменты — и не собрать их в одном экране.

Одни фрагменты. И не включаются в ткань романа.

То выступают, то исчезают: страницы Пруста.

Мир фрагментарен. И не выстраивается томами.

Туман в Париже… И не собрать их…

Париж в тумане.

2.

Мистраль в Марселе.

Порывы воют,

Порой срывая с окошек ставни,

Весь день он ухает без сна совою, — не перестал ли?

Нет: чашкой пальма кверху свернётся,

как старый зонтик, -

Пространство временем обернётся

на горизонте.

А время целится бесконечностью стать…

Оно-то,

Крутясь, беснуясь, собой заполнит в тебе пустоты,

В любые трещинки оно вотрётся, в любые раны…

В Париж вернёшься — в тебе мистраль, а кругом туманы,

В Париж вернёшься — мистраль с тобою, и не стихает,

И время пойманное застревает между стихами!

2002 г.

218.

АНДАЛУЗСКАЯ ПЕСЕНКА

Памяти Булата Окуджавы

Лошадки в Кордове

мотают мордами,

Пролётки чёрные, как пух легки,

Ободья медные — по камню, бедные,

Колёса алые, как языки.

Лошадки белыми колышут гривами!

Ты всё так правильно предусмотрел:

Их разглядеть могли одни счастливые,

Те, кто не на цепи

и не у дел!

Среди стукачества, среди напраслины,

Среди соседей и —

всё ничего!

С тобой согласен я: мы были счастливы

И не зависимы ни от кого.

Засохли бублики. Плати не рублики —

Песеты мокрые, кларет сухой…

Недаром Грузия и Андалузия

Легко рифмуются между собой…

2001 г.

219 — 220.

СЕВИЛЬСКИЕ ЭТЮДЫ

1.

Вот это — башня, мост, кусты.

А там внизу — Гвадалквивир:

Толпятся цапли у воды

среди некошеной травы.

По набережной не пройти:

толкаются со всех боков!

Тут от шести до десяти

всё тот же чёртов бой быков!

Речная мутная вода —

и толпы у дверей арен…

Вот так же тут толклись, когда

Колумб снимался с якорей,

Рукой кому-то помахал,

ступил на трап — и был таков…

Ну, а севилец продолжал

глазеть себе на бой быков,

На тот же самый бой быков…

2.

На севильской ярмарке пляшут

Андалузские белые кони, и —

Над севильской ярмаркой машут

Пальмы хвостами зелёными,

В зарослях бугенвилей,

Над свалкой сыров и бутылей,

Под тентами, где подпорки —

Кощунственно шестикрылы,

На покатых плечах оборки…

Без Колумба Севилья бывает,

Не бывает её без Лорки:

И порывистый ветер играет

Не в паруса — в оборки!

Каравеллы не отплывают?

А вот женщины — уплывают,

Уменьшаясь, в аллею, в аллею,

И не оглянутся даже:

Ни о прошлом не пожалеют,

Ни о будущем не расскажут.

2001 г.

221.

СОЗДАТЕЛЬ

Артуру Вернеру

В Андалузии, на юге, в Аликанте,

В переулке, на углу, в подворотне

Разместился старый стекольщик,

Стеклодув виртуозный… А верней —

Никакой не стеклодув и не стекольщик,

А Создатель стеклянных зверей.

Он подхватывает очень странной трубкой

Разноцветный хаос палочек стеклянных

И над жёлто-синим пламенем спиртовки

Сотворяет на глазах у прохожих

Всех зверей, а иногда и человеков.

Я купил и лиловую собаку

С чёрно-белыми до полу ушами,

И лису оранжевого цвета,

И Диану с натянутым луком.

А теперь, когда я слышу: Аликанте,

Или пью вино "Аликанте",

Я опять вспоминаю человека

В жёлтом плоском берете вроде нимба,

Восседавшего на облачной подушке,

Бытие сотворявшего так просто,

Сотворявшего чистых и нечистых.

…В жёлтом плоском берете, вроде нимба…

222–228.