За пригоршню астрала

– Ты какого ляда мне нос расквасил, ирод? – беззлобно упрекнул Паша и полез в карман за грязным платком. Таковой обнаружился, Паша окинул место побоища взглядом. – Максимыч, ради такого случая дозволь в благодати платок намочить? – удостоил герой кивком забытый на столе графин.

– Еще чего. На дурную кровь святую воду переводить?[7] – вернувшийся за стол шеф бережно убрал в ящик деревянный пенал с так и не вскрытой пластилиновой печатью. А следом и графин. Чтоб не было соблазна.

Петя уже знал, что если печать с пенала, где береглось несколько молочных зубов святого Глеба, довелось бы вскрыть, Максимычу пришлось бы отписывать объяснительную в Москву. А это пятно на отдел. И такие вещи даром не проходят. Чего доброго, и комиссия могла бы нагрянуть, а потом на федеральных совещаниях питерский филиал полоскали на все лады. Но сейчас стажера больше радовало, что пиджак не пострадал.

– Максимыч! – Илья горестно ткнул пальцем в трубку мобильника на столе, по корпусу которой побежала трещинка. – Можно же было понежней...

– Это уж мне самому решать, – буркнул, отведя глаза, Максимыч.

– Ну да, – продолжал горевать Илья. – За те гроши, которые здесь получаем...

– Не канючь! – досадливо хлопнул ладонью по столу Максимыч. – Возмещу. Выпишу премию по линии «РомЭкс».

– Выпишешь ты, как же. Знаю...

– Не ной, – еще раз, но уже зло, хлопнул об стол Максимыч. – Лучше объясни-ка, мил человек, соврал ли ты про анчутку по делу оборотня?

– Ясен пень, соврал, – беспечно кивнул Илья. – Он почему-то решил, что ты пилигримство никому не доверишь, сам займешься. Тут-то бы Он тебя и...

Максимыч задумался, уставившись прямо перед собой в стол и шевеля седины пятерней:

– Интересненько, почему Он так решил?

– А я почем знаю? Ты ж понимаешь, я как кукла на ниточках, простой исполнитель.

– Ну ладно, – Максимыч перестал теребить седины. – А признайся-ка, мил человек, на чем тебя Передерий вербанул?

Илье явно стало стыдно, его пальцы засучили выбившуюся из рукава нитку:

– Как последний пацан, спалился на одноразовой ручке. Ехал в метро, место сидячее. Я, чтоб время не терять, прикидки в блокноте стал записывать. Тут чернила и кончились. Я на выходе ручку в мусорный ящик. А меня, наверное, уже пасли. Иду вроде бы домой, а прихожу никак не в собственную квартиру...

– Ну, господа исаявцы, – обвел командир троицу бойцов суровым взглядом. – Какие еще вам подзатыльники нужны, чтоб не расслабляться?

Паша развел руками с окровавленным платком, дескать: «Я – что? Я – ничего». Петя на всякий случай виновато потупился.

– Нет, милый Пашечка, – собрал пальцы в кулак Максимыч. – Ты запросто мог оказаться на месте Ильи. Семечки лузгаешь? А шелуху куда деваешь? Враг за эту шелуху тебя – раз, и флюиданет в два счета. Короче, семечки отставить. Ясно?

– Ясно, – полез за папиросами Паша, но опомнившись, вынул руку из кармана пустой.

– Ясно?! – свел стрелкой брови Максимыч и потряс кулаком.

– Так точно, – Паша шмыгнул носом и стал ребром ботинка сгребать в кучку рассеянную из погибшего в битве кулька шелуху.

– А тебе ясно? – перевел взгляд командир на стажера.

– Так точно! – вытянулся во фрунт Петя.

– Тогда не стой столбом, как дубина. Собирай рассыпанные бумаги!

Только сейчас Петя вспомнил, что когда заходил в «прозекторскую», в руках держал три папки дел на подопечных. Теперь папки валялись поодаль, и исписанные листки перемешались на полу.

– Мать честная! – виноватый Петя снова упал на карачки и, наспех проглядывая, чтоб не перепутать, принялся распихивать документы под ворсистые обложки.

Максимыч вышел из-за стола, сделал по кабинету несколько шагов, и его пляшущая тень замутила слепящую белизну кафельных стен:

– Итак, господа исаявцы, враг пытается нас опередить. Враг, забросив прочие дела, и так, и сяк подыскивает тропинку к моей шкуре. Естественно, с целью погубить душу. На фоне кардинально возросшей активности инфернальных сил подобную стратегию врага я не могу, даже не имею права, списать только на личную неприязнь. На личные счеты между мной, полковником Внутренней разведки, начальником Петербургского отдела ИСАЯ Максимом Максимовичем Храпуновым и магистром ордена Черным Колдуном Герасимом Варламовичем Передерием... – Максимыч затеял говорить длинно, словно до последнего оттягивая дачу верной своре команды «Фас!»

Паша подмигнул Илье. Илья подмигнул Пете. Петя, собравший наконец бумажку к бумажке содержимое папок, не понял юмора. Однако от Максимыча не ускользнуло перемигивание, он слегка стушевался, вернулся за стол и сбавил тон:

– Короче, ребятки, не в личной ненависти дело. Какая-то заноза свербит в заднице Черного чудилы и раз за разом понуждает замышлять страшный суд на наши казенные головы. Эх, разнюхать бы, что это за жало такое?.. Я тут почитал ваши рапорты, сам покумекал, и кое-что исправил. Короче, начинаем контр-операцию на упреждение под кодовым названием «Охотники за привидениями», – Максимыч тяжело вздохнул. – Илья, ты под Передерием напакостить нам не успел?

– Я же не эволюционист последний, – не шибко браво улыбнулся проштрафившийся подчиненный.