За речкой шла война…

– А черт её знает! Всё одно, будто ватное одеяло пощупал. На ней штуки три стёганых халатов надето.

– О, даже халаты успел пересчитать! Ручонки шаловливые.

– Пошел ты к чёрту, Вовка! Вверг меня в авантюру с мятежом. А если они в милицию или в районное КГБ сообщат?

– Да брось! Чего по пьянке не бывает. Я бы мог себя наследником Хромого Тимура объявить или Чингисхана. А тебя – очередным пророком Магометом, если б ещё пару бутылок выпили! Не терзайся, не переживай. Экзотическое путешествие. Сафари! Кэмел-трофи!

– Но ты призывал их к мятежу! А вдруг они всерьёз воспримут?

– Не дрейфь. Банда басмачей у ворот КПП не появится. Наш легендарный Фёдор Сухов вместе с Будённым тут такого страху навели, что ещё лет сто никто не взбунтуется. Ладно, давай отсюда выбираться. Какое направление абориген рукой показал? А? Вспоминай!..

– Вовка! Опять заплутаем! Ты ведь только сейчас сказал туркмену, мол, дальше дорогу знаю.

– Ну… Мы ж предводители повстанцев, полководцы! Заблудиться, по определению, не можем! Каким бы я перед ним олухом выглядел? Ну чего ты переживаешь? Пойдем вдоль арыка, найдем в конце концов асфальт. Где асфальт, там машины. Тормознем кого-нибудь, подвезут. Только давай вспоминай, в какую сторону туркмен рукой махнул!

– Ох, Вовка! Не помню… Кажется, сюда, вправо…

– Кажется? Или точно?

– Кажется, точно…

– Эх ты! Одни хлопоты с тобой!

– Со мно-ой?!

– Ладно-ладно. Пойдем навстречу солнцу! – скомандовал Хлюдов и потопал по тропинке к дальним деревьям. Или миражам…

Тропинка оказалась нескончаемой. Она то шла мимо арыков, то вилась вдоль канала, то петляла между полей, засеянных хлопком, то исчезала на солончаках. Пыль, нещадное солнце. Чёрт! А ведь это декабрь! Позавчера, когда выезжали из Ашхабада, было прохладно, не более десяти градусов, а сегодня под тридцать. Шинели и фуражки они несли в руках, кители распахнули, от галстуков освободились, пуговицы рубашек расстегнули. Пот струился по лицу, по телу и противно стекал по позвоночнику мимо копчика и далее…

– Сволочи аборигены! – взвыл Хлюдов. – Куда-то завезли не туда. По моим прикидкам, давно должен быть асфальт! Я устал уже!

– Предлагаешь сесть и ждать попутку?

– Какую тут, на хрен, попутку дождешься. Если только арба проедет, и то через неделю. С голода умрём. Только вперёд! Ещё поищем.

Кто ищет, тот всегда найдёт. Когда силы окончательно иссякли, на горизонте блеснула лента дороги. Шоссе!

– Ура!!!

А что «ура»? Ну, на горизонте. Если не очередной мираж. До него ещё идти и идти. А он, паразит, является, как известно, воображаемой линией, отодвигающейся всё дальше и дальше по мере приближения к нему!

Но нет. Всё-таки добрели – асфальт. Теперь-то ура? Ну, относительное ура. От раскалённого асфальта как такового проку мало. Идти по нему, допустим, легче – ноги не проваливаются в пыль и песок, не бьются о камни. Но шоссе-то – в обе стороны. И?

– Вовка! Нам на север?

– Всенепременно! Даже если мимо Педжена промахнемся, в Россию уйдем, а не в исламский Иран. Только на север!

– А где он, север?

– Там, слева от восхода солнца!

– Это сколько тысяч вёрст нужно прошагать до Волги, как ты давеча предлагал басмачам? – горько усмехнулся Никита.

– До Родины-то? Полторы или две тысячи – по прямой. Если петлять по барханам, то больше. А там, на Родине, замечательное «Жигулёвское», без добавок стирального порошка!

– Тогда лучше в Педжен, к местному вонючему пиву! К нему-то мы точно дойдём живыми! Если повезёт…

Повезло! Грузовичок! Притормозил, посадил, подкинул – до искомой развилки.

– Вот эти места я, кажется, уже знаю! – повеселел Хлюдов.

– Кажется? Или точно? – съязвил Никита, «возвращая должок».

– Кажется, точно! – принял «должок» как должное Хлюдов. – Вон чайхана! Побежали?!

Ну, побежали. Спотыкаясь на непослушных ногах, со скоростью бегущей черепахи, помчались к заветной чайхане.

– Где мы, Вовка?

– Эх, Никитушка! Это же ВКП! Выносной командный пункт!

– Выносной?

– «Пендинка»! Чайхана «Пендинка». Ну, название такое! Тут один из предыдущих командиров полка Вазарян… еще до Андрусевича и Хомутецкого… штаб держал и управлял отсюда, в гарнизоне месяцами не появлялся.

– Как так «не появлялся»? Не может быть!