За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Сельское хозяйство стало другой важной сферой кооперации. Советское сельское хозяйство, в отличие от китайского, пережившего после реформ и приватизации 1978 года резкий скачок производства, было еще по большому счету коллективизированным, планируемым из центра и неэффективным. Китайские крестьяне ждали возможности выращивать картофель и другие культуры в окрестностях Забайкальска. «Наши советские соседи хотели бы научиться выращивать арбузы, как мы это делаем здесь», – сказал мэр Маньчжурии журналисту «Тайм» в 1988 году. Сибирские фермеры научились китайским техникам посадки, выращивания и сбора урожая. Такое сотрудничество советских чиновников Забайкальска не только означало урожай местных дынь и арбузов, но принесло также ряд взаимных выгод: «Дела идут. Мы производим то, что хотят они, они выращивают то, что нужно нам»[880].

Китайские арбузы и дыни смогли завоевать расположение местного советского населения по отношению к бывшему врагу более эффективно, чем любая демонстративная дружба. Отдаленное поселение вскоре стало одним из символов общесоветского дискурса о советско-китайской дружбе. «Забайкальск – станция приграничная» – таков был заголовок статьи на первой полосе ежедневной всесоюзной многотиражки «Известия» с фотографией двух улыбающихся железнодорожников – советского и китайского[881].

Однако щель в заборе из колючей проволоки оставалась узкой, и контакты обычных людей все еще сводились к совместному участию в нескольких государственных проектах. Формальные отношения поддерживало относительно небольшое число железнодорожников, пограничников, фермеров, строителей и местных чиновников. Мэр Маньчжурии осенью 1989 года назвал серьезным недостатком отсутствие регулярного пропускного пункта на автомагистрали. Местные политики с обеих сторон пытались решить эту проблему, но им пришлось ждать разрешения центра, прежде чем они смогли приступить к строительству. Московские власти, опасаясь потери контроля, проявляли нерешительность. Движение по автотрассе, в отличие от поездов, управляемых государством, регулировалось индивидуально[882].

Общества дружбы потеряли статус осторожных дипломатических каналов, однако теперь, поскольку контакты и обмены постепенно интенсифицировались, они продолжали выполнять свою первоначальную роль агентов культурного, общественного и профессионального обмена, организуя встречи между людьми. Деятельность забайкальского местного отделения в основном ограничивалась сферой транспорта. Люди, не работавшие в этой сфере, редко имели возможность общения с китайцами. Члены Советско-китайского общества дружбы, библиотекари, учителя и врачи практически не контактировали с гражданами КНР. Зная это, чиновники пытались улучшить ситуацию, например уделяя большее внимание преподаванию китайского языка в средней школе[883]. Однако в 1989 году начались профессиональные обмены в других сферах, например между врачами и агрономами, а также были организованы двусторонние спортивные мероприятия. Только в 1990 году местные чиновники на станциях Маньчжурия и Забайкальск позволили встречаться делегациям учителей, переводчиков, работников здравоохранения и ветеранам[884].

Однако к этому времени для поездок в соседнюю страну многие жители пограничья больше не нуждались в таких организациях. Большинство представителей малочисленной китайской диаспоры в Читинской области встречались с родственниками на родине или принимали китайских дипломатов из Москвы[885]. По прошествии более полувека русские казаки Трехречья и хори-буряты из Шэнэхэна, чьи предки бежали в Китай во время революционных беспорядков, Гражданской войны и коллективизации в Советском Союзе, пережившие репрессии Культурной революции в Китае, наконец получили возможность повидаться со своими советскими родственниками на другой стороне Аргуни. Советские и китайские власти до того запрещали какие-либо родственные контакты[886]. Ян Юйлань, дочь русской и китайца, провела всю свою жизнь в сельской казацкой диаспоре на китайском берегу Аргуни. Теперь она нашла применение своей двуязычности, которая однажды была стигматизирована. В 1991 и 1992 годах во время распада Советского Союза она работала переводчиком для маньчжурской компании, сопровождая китайские делегации в Читу и другие населенные пункты Забайкалья[887].

СНЯТИЕ БАРЬЕРОВ: РАСШИРЕНИЕ МЕЖГРАНИЧНЫХ КАНАЛОВ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ