За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Воссоздание добросердечных отношений между Пекином и Москвой благотворно повлияло на международный туризм. Он больше не был исключительным делом, как это было в начале 1970-х годов, когда каждый год немногим западным путешественникам было разрешено пересекать границу[888]. Однако в конце 1980-х годов международные железнодорожные путешествия все еще оставались прерогативой избранных. В 1988 году шведский «Ностальгический стамбульский восточный экспресс» привлек большое внимание, как на международном, так и на местном уровне. Рекламное объявление в «Нью-Йорк таймс» расхваливало девятнадцатидневное путешествие из Парижа в Гонконг, предлагавшее опыт «представителей королевских семей прошлого»[889]. Японская телекомпания создала двухчасовой документальный фильм, посвященный путешествию на Восток, а «Забайкалец» в подробностях рассказал о четырехчасовом пребывании поезда на советском вокзале[890].

Элитный поезд, переехавший границу, ознаменовал затишье перед бурей. Автомобильное сообщение между станциями Забайкальск и Маньчжурия значительно увеличилось. В 1988 году общее число автомобилей, проходивших проверку каждый день, составляло от пятнадцати до двадцати, эти цифры за последующие три года возросли многократно – проверку проходили до трехсот автомобилей ежедневно. Каждый месяц 1991 года порядка двенадцати тысяч человек пересекали пропускной пункт на шоссе – вдвое больше числа пассажиров железной дороги. В 1992 году это был крупнейший пропускной пункт для автомобилей вдоль советско-китайской границы, однако он оставался временным и не был адекватно оснащен таможенным оборудованием[891].

Число пассажиров на международных поездах росло медленнее, но рост этот тем не менее был впечатляющим: в течение пяти лет их число выросло в пять раз с 16 004 в 1988 году до послевоенного рекорда в 76 605 пассажиров в 1992 году[892]. Объекты железнодорожного вокзала Забайкальска не были приспособлены для такого большого числа путешественников. Иногда от двухсот до трехсот пассажиров заполняли пропахший вокзал, в котором «негде им отдохнуть, перекусить»[893]. Иммиграционные процедуры оставались по большому счету такими же, как в 1950-х годах. После 6293 километров из Москвы в Забайкальск пассажиры выходили из поезда, который ненадолго отгонялся для замены тележек вагонов. Пассажиры в это время шли на визовую проверку, а затем переходили в здание забайкальского вокзала, где пытались обменять остатки рублей на доллары. Спустя два-три часа железнодорожное путешествие возобновлялось. Не спеша поезд проходил мимо стены, украшенной лозунгом «СССР строит коммунизм», и через пятнадцать минут достигал станции Маньчжурия.

Ил. 30. Направляющийся в Москву международный поезд под пристальным наблюдением вооруженных пограничников проходит ворота, отмечавшие советскую государственную границу в 1991 году. Герб с серпом и молотом приветствует пассажиров в Советском Союзе (фотография Филлипа Патриджа, Лондон)

Ситуация менялась на обеих сторонах границы. Джордж Фетерлинг, канадский писатель, проехавший по Транссибу весной 1990 года, был удивлен этими изменениями: «Иностранцам даже разрешили фотографировать платформу, что запрещалось на других, менее уязвимых объектах советских железных дорог». Путешественникам не разрешалось расплачиваться китайскими деньгами, поэтому на станции Маньчжурия пассажиры обменивали недавно приобретенные доллары на китайские валютные сертификаты. Фетерлинга прямо в вагоне проверили «вежливые и расторопные» китайские иммиграционные и таможенные офицеры. С одним из этих молодых таможенников у него произошел разговор. Китаец хотел поговорить с ним для практики английского[894].