За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Амбань пригласил российских дипломатов в сопровождении монгольских чиновников совершить инспекционную поездку вдоль Аргуни от Хайлара через Новоцурухайтуй вверх по реке Гэньхэ в Трехречье. Попов в ходе инспекции провел переговоры с Чжоу Цинли – главой китайского управления по связям китайских горняков на российском берегу Аргуни, чтобы по его просьбе снизить комиссию на добычу. В ответ на это Попов и Чжоу договорились о ежегодной выплате в 13 500 рублей за использование пастбищ в Трехречье начиная с 1908 года, что было почти неприемлемо для российского переговорщика. Следующей сложностью для него стала задача убедить в справедливости этого решения казаков, привыкших к бесплатному использованию земли[202].

Другой областью конфликта стала дорога, соединяющая Староцурухайтуй и Хайлар, протяженностью примерно 130 километров. Маньчжурский гарнизонный город обладал несколькими привлекательными качествами для россиян, желающих обогатиться, в особенности дешевизной товаров по сравнению с ценами на российском берегу Аргуни и возможностью обмена там с китайцами. Грунтовая дорога в начале 1900-х годов стала такой загруженной, что русские казаки открыли вдоль нее семь постоялых дворов для путешественников. Хозяева сначала получили разрешение от монгольских властей в Хайларе, но из-за давления китайской провинциальной администрации Хэйлунцзяня продления этого разрешения не последовало. Однако, по мнению российских чиновников, эта инфраструктура была необходима для местной торговли, даже несмотря на некоторые негативные аспекты, например контрабанду алкоголя. В 1907 году, когда администрация Хулун-Буира была включена в китайскую административную систему, китайские власти в Хайларе закрыли этот вопрос, поставив ультиматум семи владельцам дворов: им дали неделю на то, чтобы освободить дома и вернуться в Россию. Наиболее близкие к границе постройки были уже сожжены. Оставшиеся постоялые дворы функционировали, пока переговоры продолжались. Стратегия России по достижению успеха в неформальных договоренностях с местными китайскими властями отчасти провалилась[203].

Российские власти вскоре осознали, что формальные соглашения с провинциальными властями были единственной возможностью урегулировать земельные споры. Первый официальный контракт, подписанный российскими дипломатами и военным губернатором Мукдена (сейчас Шэньян) в 1910 году, запретил россиянам пересекать Аргунь для выпаса скота и заготовок сена на китайском берегу. Однако китайская администрация позволила заготовку сена на китайской территории до пяти километров вглубь на территориях, которые еще не были «открыты» для китайского заселения. Теоретически казаки, которые хотели воспользоваться этой договоренностью, должны были заранее получить письменное разрешение от китайской колониальной администрации и затем оплатить пошлину за вывозимое сено. После сбора сена казаки были обязаны вернуться на российский берег[204]. Однако договор 1910 года о земле не принес мира на российско-китайский фронтир. Летом следующего года общая атмосфера накалилась после инцидента, когда китайские солдаты открыли огонь в сторону казака, который нарушил их инструкции. Обычным делом к этому времени стали обыски русских, пересекавших границу по суше и воде, проводимые китайскими таможенниками с оружием наперевес[205].

Таким образом, именно русские казаки стали первыми оседлыми людьми, занявшимися фермерством на обоих берегах Аргуни. Представления о земле казаков походили на представления ханьских китайцев-фермеров и основывались на исключительном праве на землю. Подход монголов был совершенно иной – они воздерживались от формального владения. Монгольские пастбища находились в свободном доступе, открытые для общего пользования. Конфликты между монголами и казаками в Хулун-Буире возникали редко. Монголы-скотоводы и российские фермеры использовали сухие пастбища и хорошо орошаемые долины по-разному, поэтому могли сосуществовать в одном и том же регионе, тогда как китайские и российские фермеры оказались в прямой конкуренции. Поэтому земельные конфликты возникли только после того, как китайские власти начали оказывать прямое влияние и проводить политику в соответствии со своим менее общинным представлением об использовании земли.

«НОВАЯ ПОЛИТИКА» ЦИНСКОГО ГОСУДАРСТВА

Однако не фермер, а торговец оказался самым подходящим предвестником китайской колонизации. Торговцы меньше зависели от плодородия почвы и мягкого климата. Торговцы, которые приезжали в монгольские степи с разрешения цинского двора, селились неподалеку от князей или монастырей, таких как Ганьчжурский, предлагая товары, которые сами монголы не производили.