За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Продукты с мельниц Дальнего Востока, винокурен, чайных компаний и шелковых и хлопковых предприятий продавались в начале ХX века на ярмарке у Ганьчжура. Торговля лошадьми и крупным рогатым скотом, однако, преобладала. Монголы приезжали на ярмарку, чтобы продать скот китайским торговцам, а на полученную выручку они закупались товарами на целый год. Частные компании, российская и китайская армии и другие государственные организации также покупали там скот. Прямо перед Первой мировой войной, в период расцвета ярмарки, до пятнадцати тысяч голов крупного рогатого скота, пятидесяти тысяч овец и две-три тысячи лошадей сменяли там хозяев ежегодно. Животные перегонялись из Ганьчжура на вновь открытые железнодорожные станции Маньчжурию и Хайлар, а затем отправлялись поездом во Владивосток, Читу и Харбин. Ярмарка была основным поставщиком мяса для жителей российского Дальнего Востока, Забайкалья и Северной Маньчжурии. Шерсть, кожа и другое животное сырье также были ключевыми товарами, продаваемыми монголами на ярмарке[206].

В 1912 году примерно полторы тысячи китайцев вели на ярмарке оживленную торговлю из своих юрт и палаток, среди них были представители крупнейших пекинских компаний, торгующие китайским полотном, шелковыми тканями, атласными костюмами, обувью, металлическими изделиями, седлами, табакерками, плиточным чаем и тому подобным. Четыреста российских торговцев в 1913 году – исключительно большое число, ставшее результатом кратковременной независимости Хулун-Буира (1912–1915), которая открыла новые возможности торговли всем российским: топорами, собачьими ошейниками, чайниками, эмалированной посудой, замками, перочинными ножами, восковыми свечами, одеждой, водкой и сибирским пшеном. Экзотические товары из отдаленных регионов, например кораллы, обменивались на монгольских овец, а наездники одержимо скупали украшения из ракушек, популярные среди их жен и дочерей. Бойкая торговля обогатила таких торговцев, как бурят Бадмадап Ирдынеев[207].

Ил. 8. Схема Ганьчжурской ярмарки. Русские и китайские торговцы располагались в различных частях ярмарки. Представители хошунов и администрация ярмарки установили свои юрты в непосредственной близости к торговцам (Теслер Э. Л. Ганьчжурская ярмарка 1933 года // Вестник Маньчжурии. 1933. № 18–19. С. 85)

Однако с приближением Первой мировой войны объемы продаж на этой ярмарке снизились. Укрепление границы в районе Халхи в восточной части Внешней Монголии, где выращивалось значительное поголовье скота, усложнило торговлю через границу. Среди других факторов отметим рост неформальной торговли между китайцами и монголами, осуществляемой за пределами ярмарки для избегания уплаты пошлин, открытие постоянных торговых домов с большими складскими помещениями и возникновение постоянной инфраструктуры, обеспечивающей потребительские нужды кочевников на основных железнодорожных станциях Хулун-Буира – Маньчжурии и Хайларе. Торговля скотом круглый год в регионе со временем становилась рентабельной. Китайские оптовики скупали скот у монголов для продажи на ярмарке заранее – еще летом. Владимир Алексеевич Кормазов, сотрудник Экономического бюро КВЖД, заметил признаки нового образа жизни: «Отпала надобность монголу торговать в определенном месте и в определенный срок – он уже стал продавать и покупать тогда, когда ему это нужно»[208].

Ил. 9. Китайцы и монголы, торгующие скотом и лошадьми на Ганьчжурской ярмарке в середине сентября 1931 года. Телеги в это время все еще были распространены, однако появились и первые автомобили (публикуется с разрешения University of Cambridge Museum of Archaeology & Anthropology; N.21287.LIN)

Иногда для участия в этой торговле монголы занимали деньги у китайцев. Отход от традиционного ремесленного производства и развитие новых потребительских нужд со временем привели к огромному накоплению долгов. Монгольские пастухи когда-то имели более высокий уровень жизни, чем китайские крестьяне, сейчас же устаревшая монгольская экономика стагнировала. В счет оплаты долгов китайские власти забирали сельхозугодья обедневших монголов. Кроме того, для выплаты своих долгов, причиной которых чаще всего являлись непомерные налоги центрального государства, монгольские князья продавали или сдавали в аренду землю китайцам. Все это усиливало межэтническое напряжение и недовольство цинским правлением[209].