За столбами Мелькарта

Ганнон взглядом измерил расстояние до моря. «Будет не меньше ста локтей, – подумал он. – Сюда волны не могли забросить обломок весла. Значит, корабль причаливал к берегу. Но тогда должны быть и другие следы».

Весь следующий день Ганнон вместе с матросами искал эти следы. Но больше ничего не было найдено. Видимо, все смыл ливень.

Находка вызвала у Ганнона новый прилив энергии. Значит, «Сын бури» находится где-то поблизости. Синта и Гискон ждут его! Нельзя медлить!

– Поднять якоря! – приказал суффет.

Матросы забегали по палубе. Одни бросились к якорным канатам, другие принялись натягивать паруса. Подгоняемый попутным ветром, «Око Мелькарта» покинул остров. Ганнон решил обогнуть Южный Рог, держа курс на восток. «Если Мастарна достиг Южного Рога, – думал Ганнон, – то, разумеется, он хотел обогнуть Ливию. Может быть, он опасался встречи с военными судами Карфагена?»

С неохотой плыли матросы вдоль неведомого берега, густо заросшего лесом. Есть ли ему конец? Что влечет Ганнона все дальше и дальше? Будь проклят этот обломок весла, из-за него Ганнон решил не возвращаться к Мелькартовым Столбам! А может быть, во всем виноват этот грек? Он околдовал суффета, вселил в него неутолимую жажду новых странствий.

Корабль-призрак

Безветрие. Пышные пурпурные облака плывут над морем. Паруса безжизненно обвисли. Не слышно тихого журчания воды у носа. Деревья на пустынном берегу стоят неподвижно, как нарисованные. Солнце пылает, яростное и бледное. Казалось, корабль идет через огонь. Металлические части раскалились. При желании на них можно печь лепешки, как на сковороде. Даже дерево жжет, как железо. Дышать нестерпимо тяжело. Слепит глаза.

Двое матросов, сбросив одежду, окатывают друг друга водой из кожаных ведер. Впервые за много дней на палубе слышится смех. Акулы, привлеченные необычными звуками, высовывают из воды пасть.

Дни сменялись ночами, а берег, вопреки предсказаниям грека, все не поворачивал на север. Он тянулся все в том же направлении на восток. И это все больше волновало Ганнона. Вода, запасенная на острове Лесных Чудовищ, протухла. Перед тем как ее пить, нужно было затыкать пальцами нос. Но и эта вода была на исходе. Ганнон приказал развесить на рее овечьи шкуры. За ночь они покрывались росой, и утром, выжав их, можно было получить несколько глотков воды.

О высадке на сушу нечего было и думать. Белая линия пены обрисовывала цепь прибрежных камней, а прибой превосходил своей силой все ранее виденное[82].

Сегодняшний день тоже принес разочарование. Линия берега повернула на юг. Значит, Южный Рог вовсе не крайняя оконечность Ливии, как полагал Мидаклит. Значит, гаула находится в огромном заливе. Команда встретила эту новость глухим ропотом. Матросов можно было понять. Бледные и исхудалые, они еле передвигались по палубе. У многих распухли десны, во рту появились нарывы.

Людей одолевали кошмары. Грезились города, колодцы, пальмы. Когда матросы приходили в сознание, они стонали и звали на помощь.

Ганнон приказал принести в жертву Эшнуну самую большую черепаху. Но жертва не помогла. Может быть, бог-врачеватель гнушается черепашьим мясом и ему по вкусу лишь бараны и свиньи?

Вечерело. Подул свежий ветерок. Жара спадала. И в это время все увидели стадиях в десяти гаулу. Да, это была гаула, а не военный корабль, как «Сын бури».

«Может быть, – думал Ганнон, – люди на гауле наведут его на след похищенного корабля?»

Ганнон бросился к кормовому веслу, но Адгарбал решительно преградил ему путь. Ганнон остановился в недоумении. Что это? Бунт?

– Не пущу, – резко сказал кормчий. – Это корабль Бальзанара.

– Бальзанар! Что за Бальзанар? – раздались крики.

– Как! Вы не знаете о Бальзанаре! – воскликнул Адгарбал. – Тогда слушайте!.. Бальзанар был мореходом, – начал Адгарбал. – Жил он двести лет назад. Он объездил все моря, побывал во всех гаванях. Всюду ему сопутствовало счастье. Его гаула благополучно избегала подводных камней, уходила от бурь и этрусских пиратов. Бальзанара называли счастливцем. Однажды корабль Бальзанара застигло бурей. Никогда еще не было такой страшной бури. Гаулу швыряло, как щепку. Волнами сбило мачты и унесло весла. Тогда Бальзанар взмолился богу Дагону. Он обещал ему принести в жертву своего первенца, если спасется. Буря стала утихать. Бальзанару удалось добраться до берега и вернуться в Карфаген. Его встретили жена и сын. Вспомнил Бальзанар о своем обете, но у него не хватило мужества сдержать слово. Когда он снова вышел в море, волны разверзлись и показался великан с трезубцем в руках. «Ты меня обманул, Бальзанар!» – закричал великан громовым голосом и взмахнул трезубцем. И гаула Бальзанара исчезла, растворилась в тумане. Невидимая, она поныне странствует по морям. Бывает, матросы в тумане слышат стоны и крики. Это Бальзанар проклинает свою судьбу. Но иногда корабль Бальзанара становится зримым для смертных. Бог Дагон показывает гаулу Бальзанара тем, кто нарушил данную ему клятву, чтобы они видели, какая участь их ожидает.