За три моря

Никогда ещё не видел Афанасий прилива и отлива, никогда и не слыхал он про это диво. Ведь он был первым русским, попавшим на берега океана. До него русские плавали по замкнутым морям — Балтийскому, Чёрному и Каспийскому, и негде было им увидать прилив… Правда, архангельские поморы были знакомы с приливами в Белом море, но рассказы о них, видно, не дошли из этих глухих мест в Тверь и другие города средней России.

И теперь, тихой ночью, вспоминая виденное на берегу, Афанасий записал свои впечатления в тетрадь…

Последнее время Никитин редко видел самаркандца.

Али-Меджид целые дни проводил в задних каморках ормузских лавок. Он был сильно занят: продавал привезённую с севера бирюзу и шелка, покупал индийские пряности. Остановился он у своего брата — барышника Махмуда. Ормуз вёл большую торговлю конями. Индийские владыки и знатные вельможи сильно нуждались в конях для походов, боёв и торжественных выездов. В Индию всегда возили персидских и арабских коней.

В этой жаркой и сырой стране другие породы скакунов давали больное и слабое потомство. Привозные кони долго не выживали.

На этой торговле богатели ормузские барышники. Так разбогател и Махмуд.

Новые замыслы

С помощью Али-Меджида Никитин выгодно продал свою бирюзу. Даже после того, как он уплатил самаркандцу взятый в Чапакуре долг, у него осталась изрядная кучка золотых монет.

— Что теперь делать будешь? — весело спросил у него Али-Меджид. — Хочешь — купи перцу, и поедем вместе назад. В Сари перец продашь втридорога, а если в Астрахань или в Кафу довезёшь — в шесть раз больше получишь. С хорошими деньгами на родину вернёшься.

И в самом деле, Никитин мог теперь подумать о возвращении в Тверь.

Если он привезёт на север индийские товары, то выручит такие барыши, что сможет вернуть все долги и останется ещё немало.

Сбудутся его прежние мечты о жизни в Твери, о своём хозяйстве, о лавке, о почёте и уважении.

Но теперь ему хотелось большего. Всё чаще ходил он на морской берег и с завистью смотрел, как снаряжают суда для далёкого плавания в Индию, на Цейлон-остров, в незнакомые края, что раскинулись по берегам тёплого Индийского моря. Случай занёс его, русского тверского купца, в эти дальние страны. Никогда ещё не проникал сюда ни один из его земляков.

И с каждым днём всё сильнее и сильнее заманчивые мечты одолевали его: что, если попытать счастья в индийской стороне? Казалось обидным возвращаться на далёкую родину с самого порога Индии.

Когда Али-Меджид вновь спросил его, как он думает распорядиться своим богатством, он взглянул ему прямо в глаза и тихо сказал:

— Хочу в Индию ехать. Что посоветуешь?

К его удивлению, Али-Меджид не высмеял его.

— Хорошо придумал, — сказал он. — Поезжай, посмотри далёкие земли. Успеешь вернуться на Русь. Только помни: индийские мусульмане всё время ведут войны с неверными и не терпят ни язычников, ни христиан. Но ты за персианина сойдёшь: язык и обычаи персидские ты знаешь.

— А Юша? — спросил Никитин.

Али-Меджид засмеялся:

— Мальчик ещё лучше тебя может прикинуться персианином. Его Хаджи-Якуб всему обучил, пока через Персию ехали.

И в самом деле, дальняя дорога сильно изменила Юшу: он очень загорел, вытянулся, повзрослел, стал расторопен и подвижен. Мальчик ловко сидел на седле, умел навьючить коня, научился стрелять из лука. 

Говорил он по-персидски свободно, знал множество мелких, но очень важных правил персидской жизни: что в доме неприлично сидеть без шапки, но обязательно надо снять обувь, что в гостях надо ждать, пока хозяин начнёт есть, и следить, когда он кончит, что в Персии зовут человека, поворачивая ладонь к нему и помахивая пальцами, совсем так, как на Руси гонят прочь. И многое, многое другое.

Долго беседовал Никитин с Али-Меджидом. Самаркандец советовал ему, чтó везти на продажу в Индию.

— Брат присмотрит тебе коня. На базаре купишь — переплатишь. Не спеши, может быть аллах пошлёт тебе удачу, — сказал он.

Однажды ночью Никитина разбудил Али-Меджид. Он тряс его за плечо и говорил шёпотом:

— Вставай, друг, вставай скорей! Счастье пришло.

Никитин вскочил.

— Что случилось? — спросил он.

— Вставай скорей, говорю — счастье пришло. Богатый купец умер, a у него были кони из Арабистана.

— При чём же тут я? — всё ещё не понимал Никитин.

— После поймёшь, говорю — идём скорей!

Никитин не стал больше расспрашивать. Он знал, что зря Али-Меджид не пришёл бы к нему ночью.

Он быстро оделся и пошёл с самаркандцем. По дороге он узнал от него, что, согласно обычаям Ормуза, часть имущества умершего купца переходит властям города. Начальник стражи взял свою долю, но он боялся, что правитель города отберёт у него лучших коней. Вот он и решил тут же ночью продать двух коней умершего купца.

— Он дёшево продаст, — закончил свой рассказ Али-Меджид: — утром у него их даром отнять могут. Одного коня брат берёт, а другого ты себе возьми.