За три моря

Пир-Баба дал Никитину письмо к одному своему приятелю — торговцу самоцветами в Шри-Парвати. Тот продал Афанасию немало самоцветов и свёл с другими камнерезами, тайно торговавшими камнями. Скупая потихоньку драгоценные камни, Никитин прожил в Шри-Парвати почти месяц. Камни были здесь очень дёшевы, и Афанасий мог рассчитывать на большую наживу, достаточную, чтобы рассчитаться с долгами и при первой возможности возвратиться на Русь не с пустыми руками.

Снова в Бидаре

Никитин подходил к воротам Бидара. Он с удовольствием думал о предстоящей встрече с Юшей, об отдыхе после утомительного месячного пути.

Карта поездок Афанасия Никитина по Индии.

Но у ворот странников задержали: султан въезжал в свою столицу после удачной охоты.

С нетерпением ждал Никитин, когда закончится великолепное шествие. Он уже неоднократно видел выезды и рассеянно, без особого любопытства следил за пышной свитой султана.

Вдруг он вздрогнул. Мимо него шёл молодой знаменосец, одетый в голубой халат и посеребрённую кольчугу. За широкий зелёный пояс был заткнут кривой кинжал. Русая прядь выбивалась из-под чёрного шлема и играла на ветру.

— Юрий! — крикнул, не помня себя, Афанасий.

Юноша пошатнулся, знамя в руках его закачалось.

Но в это время послышался зычный окрик.

— На колени, собаки! Славьте престол аллаха, славьте мудрейшего из мудрых, свет ислама — султана Мухаммеда!

Никитин и все толпившиеся у ворот упали на колени. Мимо них медленно проехал на белоснежном жеребце вялый юноша в шитой золотом одежде.

* * *

Сам не свой добрался Афанасий до дхарма-сала. На обратном пути в Бидар он всё время думал о том, что заберёт Юшу и отправится на Русь. И вот теперь, когда ничто, казалось, не могло помешать осуществлению его заветной мечты, Юша расстроил всё. Поздно вечером он прибежал к Афанасию и бросился ему в ноги.

Он рассказал о своём давнишнем желании поступить в войска султана, о том, как не решался просить об этом Никитина, как стыдно ему было жить на его хлебах. Он покаялся Афанасию, что его давно уже привлекала воинская слава. Когда его товарищ Селим поступил в отряд телохранителей султана, и он, Юша, решился пойти вместе с ним. Теперь он должен был прослужить в войсках султана ровно год и один день. Своим жалованьем Юша думал помочь Афанасию.

— Службой я доволен, харчи хорошие, одежда справная и почёт велик, — закончил юноша. — Жалованье я получил за три месяца вперёд и всё сберёг.

Молча выслушал Афанасий рассказ Юши.

— Ну, Юрий, — сказал он задумчиво, — согрешил ты немало. Что-то рано начал своим умом жить! Решил свою судьбу, со мной не советуясь, вот и закабалился на год целый. Уж если приглянулась тебе воинская доля, шёл бы на Русь, в княжеское войско, оборонял бы родную землю от ворогов. А ты связался с бесерменинами. Хотел я на Русь ехать. Из-за тебя год сидеть здесь придётся. Ну, сделанного не воротишь! Только наперёд без меня такие дела не решай. А через год мы с тобой на Русь подадимся. Опостылела мне чужая земля, сплю и во сне Волгу вижу.

* * *

Никитин всё сильнее тосковал по родной стране. Юша был теперь занят, редко приходил в гости, и не с кем было Никитину даже поговорить по-русски.

Зато к тетради своей он обращался теперь чаще. Она заменяла ему собеседника.

Иногда тоска эта прорывалась неожиданно, по случайному поводу.

Так, однажды Афанасий записал с чьих-то слов, какой жар стоит на Бахрейнских островах, в Египте, в Аравии, в Хорасане, в Средней Азии и других местах, и отметил, что Турция, Волошская и Подольская земли всем обильны. И тут же он написал на причудливой смеси арабского, турецкого, персидского и русского языков:

«Да сохранит бог землю Русскую. Боже, сохрани её! В этом мире нет подобной ей земли. Да устроится Русская земля. О боже, боже, боже, боже!»

Через Персию лежал обратный путь на Русь. В свою тетрадь он записал подробный расчёт пути из Индии в Ормуз: сколько городов, гаваней по дороге и как долго плыть от одной к другой.

Часто заходил он к Пир-Бабе, и старый камнерез, знавший от своих друзей всё, что делалось в сопредельных землях, рассказывал Никитину о персидских делах.

Из Персии шли нерадостные вести. Там всё сильнее разгорались смуты и неурядицы. Коварством, ядом и силой одолевал Узун-Хассан своих врагов и присваивал власть над их владениями.

Никитин с беспокойством думал, как ему теперь попасть на Русь. Если идти на Ормуз, оттуда ни на Хорасан, ни на Джагатай, ни на Иезд пути нет — везде смуты и неурядицы.

Мрачные мысли мешали ему сидеть спокойно на одном месте, в опостылевшем Бидаре, и он собрался в новую поездку — на юг, в Райчор, богатое место добычи алмазов. Никитин решил купить там для Пир-Бабы и для себя самоцветов. Он попросил Ахмеда присмотреть за Юшей и отправился в путь.