За три моря

Юша проводил Афанасия до шатра Ахмеда и, попрощавшись, пошёл к себе. Афанасий долго смотрел вслед статному, высокому юноше.

В этот вечер он видел его в последний раз!

Через два дня в палатку Ахмеда прибежал Селим, израненный, с выбитым стрелой глазом. Он рассказал Афанасию, что накануне ночью их отряд повели на приступ маленькой крепости. Когда они подступили к стенам, ворота неожиданно распахнулись и, гремя цепями, из крепости выбежали двадцать боевых слонов.

Внезапный натиск был так стремителен, что отряд султана дрогнул. Воины сгрудились в узком, сдавленном скалами ущелье, и слоны перебили почти всех. Спаслись только те, кто успел спешиться и вскарабкаться на скалы. В числе их был и Селим. По его словам, Юша сражался у самых ворот крепости. Его, одного из первых, слон хоботом сорвал с коня и втоптал в землю.

Афанасий вышел из шатра. Ему хотелось остаться одному.

Он пошёл к берегу Тунгабадры, туда, где несколько дней назад, беседовал с Юшей при свете луны. Он хотел вспомнить его таким, каким видел в последний вечер — высоким, загорелым,— вспомнить его голос, улыбку.

Но внезапно под плеск реки он вспомнил другую реку и другой вечер, дальние заволжские луга, костёр на берегу и Юшу, тогдашнего Юшу — несмелого худенького подростка, — и его слова:

«Одним бы глазком посмотреть! Была бы моя воля, всю бы землю хоть пешком обошёл, все бы чудеса повидал…»

— Вот и повидал чудеса, — невесело усмехнулся Никитин.

Под утро вернулся он в шатёр и сказал Ахмеду, что идёт на Русь:

— Нечего мне делать на чужбине. Опостылела мне она, и никого у меня здесь не осталось.

— А на Руси кто у тебя остался? — спросил Ахмед.

Никитин задумчиво посмотрел на татарина:

— На Руси у меня — родина!

— Ступай, друг, — сказал татарин, — ты вольный человек.

И вдруг неожиданно, наклонившись к Никитину, прибавил сдавленным шёпотом:

— Будет воля аллаха, я догоню тебя в Дабуле. Не меньше твоего стосковался по родине!

VI. Возвращение

На родину

Страшные засухи посещают порой Декан. Они длятся иногда по пять-шесть лет. Пересыхают реки, иссякают колодцы, в прудах остаётся на дне лишь глинистая, зловонная грязь. Хлеба выгорают в поле. В такие годы вымирают от голода целые деревни, и пышные города, покинутые жителями, становятся добычей джунглей.

На этот раз засуха совпала с войной Бахманиев против Биджаянагара.

Никитин ехал медленно. По дороге нельзя было купить ничего съестного, и он довольствовался рисом, взятым у Ахмеда.

Так странствовал Афанасий по безрадостной земле почти месяц. Он снова перевалил через прибрежные горы, но уже по другому ущелью. Наконец море заблестело перед ним, и он обрадовался ему, как старому другу…

В Дабуле, индийском порту, лежащем, как и Чауль, на Аравийском море, но дальше к югу, Никитин пробыл неделю. Он рад был бы не останавливаться там вовсе, но пришлось ждать, когда отплывёт корабль.

Наконец Никитин покинул Дабуль. Была весна 1472 года. Четыре года прошло с тех пор, как Афанасий ступил на индийскую землю. А теперь неудержимая сила тянула его на родину. Он считал недели и месяцы, прикидывал, когда же удастся добраться до Руси.

Но уже в самом начале путешествия расчёты Афанасия не оправдались. Бури и грозы не позволяли кораблю идти прямым путём вдоль берегов Индии и Персии. Они угнали его далеко на запад; целый месяц носился он по волнам Индийского моря, пока наконец не очутился у берегов Эфиопии.

Как хищные птицы, налетели на корабль прибрежные разбойники — чернокожие сильные воины с выкрашенными в красный цвет курчавыми волосами. Они были вооружены узкими мечами, длинными копьями и белыми с жёлтым узором щитами.

Карта обратного пути Афанасия Никитина Индийским морем от Дабуля до Ормуза.

Эфиопы на лодках подплыли к кораблю, окружили его со всех сторон, и вождь, поднявшись на палубу, потребовал выкупа. Пришлось дать им перцу, риса и хлеба. Разбойники уплыли, но на другое утро явились вновь. Пять дней не было ветра, пять дней корабль не мог отплыть от эфиопского берега, пять дней приезжали разбойники за данью.

Наконец подул попутный южный ветер, и корабль покинул эфиопские воды.

Скоро показались берега Аравии. Солнце палило нещадно. И палуба и ящики с товарами — всё было горячим, всё обжигало руки. С берега жаркий ветер приносил мелкий белый песок пустыни. Само море было тёплым, как парное молоко, и не приносило прохлады. Даже ночью было жарко, и раскалённые предметы не успевали остынуть.

По прихоти ветров, корабль описал громадную петлю, обогнул всё Аравийское море и добрую половину Индийского океана.

Никитин увидел знакомые стены и минареты Ормуза. Первым делом он отправился на базар, чтобы узнать новости. Ещё в Индии слышал он, что готовится новая война. Узун-Хассан, подчинивший себе потомков Тамерлана, властителей Хорасана и персидского Азербайджана, готовился к решающей схватке с главным врагом — турецким султаном Мухаммедом II, завоевателем Константинополя.