За твоё счастье и покой я заплачу любую цену (СИ)

— Ладно, — он с трудом опять вернул свои мысли к расследованию. — Тогда назовите, с кем вы встречались, чтобы я мог допросить и этого свидетеля.

— Нет-нет, офицер, я не могу этого сделать!

— Что значит «не можете»?

— Нет, это совершенно исключено! Поверьте мне на слово, это очень уважаемый и благородный зверь, которого даже заподозрить нельзя в чём-то предосудительном.

— Ох… Значит вы с этим уважаемым зверем сидели в приват-кафе, пили кофе и разговаривали ровно полтора часа? И никуда не отлучались? Ни вы, ни он?

Красавица молчала довольно долго.

— Знаете, офицер, а я припоминаю, что он действительно уходил… Минут на двадцать.

Глаза гепарда прищурились, уши встали торчком, хвост дёрнулся — древние инстинкты сработали: хищник почуял добычу.

— Может быть, вы заметили что-то странное в его поведении, мисс Газелле?

Она растерянно заморгала.

— А ведь вы правы, детектив… Я сразу обратила внимание, что он одет был как-то странно. Обычно он одевается стильно, по моде, а тут пришёл в какой-то бесформенной длинной куртке, типа балахона, с такими большими карманами. А когда вернулся, оглядывался больше, чем обычно.

— Так, мисс Газелле, — твёрдо сказал Бен, — теперь вы просто обязаны назвать имя этого вашего друга.

========== Очень тонкие сложности ==========

— Теперь вы просто обязаны назвать его имя, — повторил Бен.

Антилопа молчала. Её подбородок мелко трясся, на мордочке отражалось смятение, но гепард на этот раз был непреклонен:

— Мисс Газелле, назовите мне имя этого зверя. Я обещаю, что отнесусь к нему со всем тактом, даже не буду приглашать в участок. Вот вас же я… уважаю и не причиняю излишнего неудобства, вызывая к нам повесткой. Я просто навещу его и побеседую.

— Нет, он не мог так со мной поступить. Кто угодно, только не он, — словно самой себе прошептала она, и её глаза наполнились слезами.

Ещё несколько минут длилось молчание. Затем внезапно выражение её мордочки стало решительным. Она гордо выпрямилась, тряхнула головой, откидывая назад пышные кудри, и промолвила:

— Что ж, детектив Когтяузер. Вы не оставляете мне выбора. Я отказываюсь от расследования.

— Вы… что? — не поверил собственным ушам Бен. — Вы отказываетесь? Сейчас, когда наметился прорыв в вашем деле? Вы больше не хотите, чтобы вам вернули драгоценности ценой в несколько сот тысяч?

Газелле моргнула, по щекам скатились две сверкающие слезинки. Но заговорила она совсем другим, весьма деловым тоном.

— Давайте так, офицер Когтяузер. Бен… Вы просто скажете своему капитану, что не смогли поймать вора. Я знаю, даже у самых лучших полицейских бывают нераскрытые дела.

У Бена отвисла челюсть.

— Но как же я могу так сказать своему шефу? Он же уволит меня, не успею я и глазом моргнуть.

— Ну, что вы! — красавица снова улыбнулась. — Мистер Буйволсон такой милый и добрый зверь!..

Несмотря на серьёзность ситуации, Когтяузер не удержался и нервно рассмеялся:

— Наш капитан? Милый и добрый? Да если он мне пинка не отвесит или не поднимет на рога — я буду крайне удивлён. К тому же, мне нужна эта работа. Я полицейский, и мне нравится быть им. За вашим делом следит телевидение. Я пообещал на весь Зверополис, что найду вора. Если я теперь отступлю, и меня уволят, меня же ни в какой другой участок не возьмут! Даже дежурным…

— Но разве такой умный и сильный хищник, как вы, не сможет найти какую-нибудь другую работу?

Когтяузер едва не расхохотался, услышав в свой адрес такую характеристику: «Значит, шеф Бого милый и добрый, а я умный и сильный? Ну, она и шутница!» Но Газелле смотрела на него совершенно серьёзно.

— Н-например? — в искреннем недоумении выдавил он из себя.

— Например, я могу вас взять своим личным телохранителем.

Даже в самых сладких мечтах Бенджамин Когтяузер не осмеливался ставить себя столь близко к своему кумиру, ослепительной Газелле.

— Вы серьёзно? — ослабевшим голосом прошептал он.

— Абсолютно.

Теперь она вовсе не напоминала слабого, беззащитного детёныша, слёзы в прекрасных глазах высохли, словно по волшебству. А выражение её очаровательной мордочки было бы подходящим не для кроткого травоядного, а для безжалостного хищника. Глядя в её бездонные очи, Бен понимал, что сейчас в его душе коп борется с фанатом, и очень похоже, что фанат побеждает.

— По… Пожалуй, я пойду, мисс Газелле, — в растерянности гепард поднялся с дивана. — Мне надо всё обдумать…

— Пожалуйста, господин полицейский, — милостиво махнула она передней ножкой. Её улыбка светилась превосходством.

Он двинулся к выходу, но замер, насторожив уши, когда антилопа пропела ему в спину тихим, шёлковым голоском:

— Дорогой Бен, если ты из-за меня потеряешь любимую работу, я просто обязана буду сделать для тебя всё, чтобы компенсировать твои потери. Абсолютно всё, Бенни.

Мелко задрожав, гепард опрометью выскочил из номера певицы. Не стал дожидаться лифта и понёсся вниз по лестнице, словно за ним гнались. Он ничего не соображал, потому что в голове всё ещё шелестел нежный голос Газелле: «Дорогой Бен… Бенни…» Так его никогда и никто не называл, кроме мамы.