За убегающим горизонтом

— Что ж, шевалье, вы неплохо выполнили свою миссию с этими наядами. А ведь очень хороши! — Бугенвиль снова представил себе всю сцену похищения его вещей, — и действительно, более ловких плутовок, чем эти, не сыщешь во всей Европе… Между тем не похоже, чтобы воровство было обычным явлением у жителей Киферы… В их домах никогда ничего не только не запирается, но ничего и не прячется. Все, даже самые ценные вещи, лежат на виду. Я нигде не видел ни сторожей, ни запоров. Вы ведь тоже ничего этого ие заметили, шевалье?

Де Бурнан отрицательно покачал головой.

— Ну вот, видите! Какие же это воры? Вероятно, любопытство, возбуждаемое невиданными доселе предметами, вызывает у них желание обладать ими.

Бугенвиль взял под руку де Бурнана и поднялся с ним на палубу фрегата. Они молча прошли на шканцы и остановились у фальшборта, следя за тем, как последние лучи солнца гаснут в океане.

— Хотели бы вы здесь остаться, шевалье? — вдруг спросил Бугенвиль, круто повернувшись к офицеру.

— Остаться на «Этуали», в то время как вы…

— Нет, нет, вы не поняли меня, — прервал его Бугенвиль.

— Остаться здесь навсегда, никогда не возвращаться более в Европу и жить здесь, на этом острове?

Де Бурнан растерянно смотрел на своего капитана. Он никак не ожидал такого вопроса.

— А мне, — продолжал Бугенвиль, — такая мысль часто приходит в голову. Знаете, шевалье, мне иногда кажется, что я родился и вырос среди этого народа…

Живописная бухта, где бросили якоря оба корабля, была очень удобной для стоянки. Погода стояла почти безветренная, лишь легкие облачка иногда набегали на солнце. Но капитанов очень тревожило, что дно бухты было сплошь усеяно крупными кораллами, о которые могли быстро перетереться якорные канаты. Их осматривали каждый день. И Дюкло-Гийо, и Шенар де ля Жиродэ очень хорошо понимали, что, если канаты оборвутся при сильном ветре со стороны моря, суда выбросит на берег.

Вскоре моряки убедились, что их опасения не были напрасными. Через несколько дней подул восточный ветер, налетавший сначала легкими порывами, а потом все более и более усиливавшийся. Через полчаса он гнал уже крупную волну. Якорные канаты фрегата натянулись, как струны, и вдруг судно оказалось на свободе. Немедленно отдали запасной якорь, но не успел он зацепиться за грунт, как фрегат бросило в сторону транспорта «Этуаль». Находчивость и смелые действия моряков спасли суда от аварии. Но восточный ветер все продолжал дуть, и за одну ночь оба судна потеряли четыре якоря.

Все маневры кораблей вблизи берега были очень опасными, и моряки не смыкали глаз. Надо было найти северный проход в коралловом барьере, окружавшем остров. Бугенвиль послал шлюпку под командованием шевалье де Бурнана на разведку. Если бы такой проход был найден, то при любом направлении ветра корабли могли без больших затруднений выйти в открытый океан.

Бугенвиль приказал спустить несколько шлюпок, чтобы отыскать и поднять потерянные якоря. Как он сейчас жалел о том, что не захватил в Нанте якорные цепи!

В течение нескольких суток начальник экспедиции почти не спал. Он был то на борту фрегата, то переходил на «Этуаль», чтобы посоветоваться с капитаном и действовать с максимальной осторожностью.

На берегу все было спокойно и тихо, но на море каждая ночь проходила в беспрерывной тревоге. Моряки все время поглядывали на небо и следили за направлением ветра: как только он начинал дуть с востока, положение сразу становилось опасным.

За судьбу лагеря, разбитого на острове, Бугенвиль совершенно не беспокоился. Дружелюбный, приветливый народ, прекрасная природа. Нет ни диких хищных животных, ни вредных насекомых, даже мух. Змеи совершенно неизвестны обитателям острова, лишь юркие зеленые ящерицы снуют в траве и россыпях камней.

Но когда однажды от берега отвалила шлюпка и гребцы, торопливо работая веслами, изо всех сил погнали ее к фрегату, Бугенвиль ощутил какое-то смутное волнение. Он с нетерпением следил за боцманом Пишо, который поспешно карабкался по бортовому трапу. Наконец боцман очутился на палубе и, подойдя к Бугенвилю, доложил срывающимся голосом:

— Мосье капитан, шевалье дю Гарр приказал уничтожать туземцев. Несколько человек убиты, многие ранены. Старики, женщины, дети бегут в горы, уносят свой скарб и даже трупы убитых…

Бугенвиль слушал, бледнея.

— Что, что ты говоришь?! Ты не пьян?! — Он схватил боцмана за плечо и сильно тряхнул его. — Отвечай!

— Нет, нет, мосье капитан. Клянусь пресвятой девой Марией!.. Что же теперь будет-то! Таких добрых люден!.. Они нас так встретили!.. — боцман часто-часто заморгал.

Бугенвиль быстро сбежал по трапу.

— Немедленно шлюпку! — крикнул он.

Получив приказ охранять лагерь, дю Гарр обрадовался. Теперь он, черт побери, не будет нянчиться с этими туземцами. Не вмешайся плюгавый Коммерсон, он примерно наказал бы всех воришек, чтобы им впредь неповадно было растаскивать имущество, принадлежащее французской короне. В первую же ночь он отдал распоряжение стрелять во всякого, кто приблизится к лагерю на расстояние двух десятков шагов.